Беседу вели Ирина КВАТЕЛАДЗЕ и Наталия ЛОСЕВА
Фото из архива и ИТАР-ТАСС
«ВСЕ РАВНО ОН ЦВЕТНОЙ, И Я ЕГО ЛЮБЛЮ…
Я ЛЮБЛЮ ЭТОТ ТЕАТР. Я ЛЮБЛЮ ЭТОТ ДОМ СО
ВСЕМИ ЕГО НЕОЖИДАННОСТЯМИ, СТРАННОСТЯМИ… ВДРУГ КТО-ТО ПО КОРИДОРУ БЕЖИТ, ОПОЗДАЛ КУДА-ТО… Я ЛЮБЛЮ ЭТУ РАБОТУ, Я ЛЮБЛЮ
ЭТИ РЕПЕТИЦИИ, Я ЛЮБЛЮ РАЗБОР, НАЧАЛО, ЗАСТОЛЬНЫЕ РЕПЕТИЦИИ, ВЫХОД НА СЦЕНУ, НАЧИНАНИЕ ХОДИТЬ — ВСЕ ЭТО… Я ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ…»
ЭЛИНА АВРААМОВНА, МЫ ХОТЕЛИ БЫ ПОГОВОРИТЬ О ДЕЛОВЫХ ЖЕНЩИНАХ,
О ЖЕНЩИНАХ, КОТОРЫЕ ХОТЯТ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА, ВООБЩЕ ЧЕГО-ТО ДОБИТЬСЯ
В ЭТОЙ ЖИЗНИ. НАШ ЖУРНАЛ ОБ УСПЕХЕ, О САМОРЕАЛИЗАЦИИ, ПРИЧЕМ НЕ ТОЛЬКО В СМЫСЛЕ КАРЬЕРНОГО РОСТА, НО И…
— Об исполнении желания, главного желания! Я понимаю… Я это очень хорошо понимаю,
потому что я именно так и живу. И вот что хотела бы сказать.
Очень важно в юности знать, чего ты хочешь. Не тогда, когда
уже что-то не получилось, искать — а что получится? А именно знать — чего ты хочешь в жизни, что для тебя главное?
Я так хотела на сцену, я так хотела стать актрисой, что я
преодолевала огромное количество всяких препятствий. Такой, знаете ли, бег с препятствиями… по жизни (смеется). Но
мне везло. У меня не было покровителей, рядом со мной не
было людей, которые бы меня подталкивали, которые бы
мне как-то подсобили или где-то протежировали — нет, их не
было. Я добивалась всего своим трудом.
Правда, раньше условия были немного другими. На роль
в каком-то фильме объявлялся конкурс, и можно было просто заявить о своем желании в нем участвовать. Это не было
бестактным.
Сейчас, когда роль предлагают одному человеку, невозможно прийти и сказать — дайте мне. Это неэтично. А тогда
надо было просто победить на пробах — и все.
ТОГДА ПОЧЕМУ ЖЕ ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ЭТО «БЕГОМ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ»?
— Потому что сначала нужно было преодолеть сопротивление в семье. У нас было решено, что я буду врачом, по стопам отца
пойду. Потом нужно было преодолеть свою робость и неумение. Ведь у меня не было подготовки. Знаете, вот когда вырастают дети в актерской среде, им как-то проще, легче…
Детство, скажем, в интеллектуальной сфере приобщает к
театру и вообще к искусству. Но у меня была сложная ситуация. Я в основном росла среди медиков, все друзья моих родителей были врачами или медицинскими сестрами. В 13
лет я начала работать санитаркой во фронтовом госпитале.
Потом, после войны, окончила медицинский техникум.
Но именно там, в техникуме, я впервые попала на самодеятельную сцену и решила, что буду готовиться к театру. И
для того, чтобы хоть как-то что-то познать, я пошла учиться в
балетный класс при музыкальной школе. Мне тогда руководительница класса, балерина Екатерина Владимировна
Медведева, сказала: «В таком возрасте не начинают балету
учиться». Мне уже девятнадцатый год шел. А я в ответ говорю: «Да я не собираюсь быть балериной. Я надеюсь, что стану актрисой. Мне же надо будет на сцене двигаться». И нужно
было преодолеть себя, встать у балетного станка рядом с девочками, которым пять, шесть, семь лет. Но я очень усердно
занималась, параллельно оканчивала техникум. Потом поступила в пединститут, потому что родителей переориентировать я не могла. Так вот там, в пединституте, я стала вести
танцевальный кружок.
НАСТОЛЬКО СИЛЬНО БЫЛО ЖЕЛАНИЕ?
— Да. Я хотела. И вы знаете, что случилось? Был такой музыкально-драматический театр районного масштаба, и в нем играли спектакль «Маруся Богуславская». Автора я, к сожалению, не помню. Зато помню, что по
сценарию там был гарем султана, и меня пригласили танцевать восточный танец. Вот тогда я впервые почувствовала запах кулис. Что такое запах кулис? Это запах краски, запах декораций и костюмов, и не очень чистый запах бывает… Но это
все цветной, выдуманный мир! А жизнь у меня была чернобелая. Со всеми страданиями, потерями, со всеми ужасами
войны — со всем, во что я окунулась, что видела. Поэтому это
было привлекательно. И это было как игра (улыбается).
ИГРА ВО ЧТО?
— Просто — игра. Ну вот когда мы трудимся, а потом идем
играть в волейбол, допустим, или в теннис. Понимаете разницу? Между трудом повседневным и каким-то радостным
переключением?
В том выступлении я имела большой успех. Да, в этом танце (смеется). Вот так вот получилось…
В общем, потом была олимпиада, где я со своим кружком
получила первое место.
Мне дали премию — путевку на 12 дней в дом отдыха Союза
работников искусств. Там отдыхали настоящие актеры, музыканты. Одна из актрис театра им. Ивана Франко, Наталья Александровна Гебдовская, меня спросила: «Девушка, а вы где учитесь?»
— «В педагогическом». — «Жалко. Вам надо в театральный».
Вот тут все и решилось.
ВЫ ВОСПРИНЯЛИ ЭТО КАК ЗНАК СУДЬБЫ?
— Да, и знаете, я считаю ее крестной своей. Я вернулась в Нежин, где мы жили после того, как
наш дом в Киеве был разбомблен. И поехала поступать. И
поступила — с первого раза. Это был 1949 год. В 1953-м я
его закончила. А в 1950-м меня уже взяли сниматься в кино
в первом фильме.
КАКОЙ ЭТО ФИЛЬМ?
— Это был фильм «В мирные дни» Киевской киностудии. Морская тема… И хотя я была еще только студенткой, я
победила несколько настоящих, уже сложившихся актрис,
претендовавших на эту роль. Ну, вот так везло… А уверенность, что могу, пришла потом уже, с годами… Потом вот так
вот оно и продолжалось.
КОГО ВАМ НУЖНО БЫЛО СЫГРАТЬ, ЧТОБЫ ПОЧУВСТВОВАТЬ ЭТУ УВЕРЕННОСТЬ?
— Аксинью. После Аксиньи я пришла в Малый театр.
ВЫ МЕЧТАЛИ О НЕМ?
— Да, мечтала. Как дети мечтают о сказочных замках.
Однажды, во время учебы в институте, я увидела Малый театр
на гастролях. Сразу четыре спектакля. Это был, по-моему,
1951 год. И у меня мысль тогда шальная появилась: Боже, вот
в таком вот театре играть! А училась я на украинском факультете, на украинском языке… И после этого я начала изучать
русский — на всякий случай, а вдруг? Я старалась избавиться от акцента, я старалась сделать так, чтобы у меня мой русский и украинский были одинаковы по широте знаний. И я сумела это сделать. Конечно, какие-то украинизмы у меня попадались еще, ма-аленькие такие… (улыбается).
ЧАСТО ВАМ ПРИХОДИЛОСЬ ДЕЛАТЬ ЧТО-ТО ВОТ ТАК, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ? ЧТО
ПОТОМ ОКАЗЫВАЛОСЬ ВОСТРЕБОВАННЫМ…
— Всегда. Всегда. Так я готовилась к другим ролям в кино, так я готовила роли в театре.
Я не знала, буду я играть эту роль или нет, но я интересовалась, ходила, смотрела…
ТО ЕСТЬ НАДО ДЕЛАТЬ? ДАЖЕ ЕСЛИ ПРОСТО НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ…
— Самое
главное — делать. Не только говорить. Или лучше — не говорить. А делать.
Надо расширять круг своих знаний, надо расширять круг
своих возможностей. Мы же не рождаемся умеющими много чего. Это надо приобретать. Это никогда не будет лишним.
Но есть еще одно обстоятельство, которое, я чувствую, у
нас в последнее время стало уходить. Люди, молодежь особенно, как-то все больше думают о себе. Не думают о том, что
вокруг. И это очень страшно.
Наши предки, российские старики, учили нас уважать то,
что сделано до тебя. Разрушать все, чтобы потом делать заново, — мне кажется, это кощунство. И надо преумножать:
спросить, узнать, получив что-то, поблагодарить — душой
благодарить. И просто надо думать о том, что вокруг тебя. Надо всегда об этом думать. Иначе очень плохо получается…
ТЕАТР — ЭТО ТРУДНАЯ ЖИЗНЬ?
— Да.
ПОЧЕМУ?
— Коллективный труд. Это обязательное участие всех — и вот
это очень трудно. И очень трудно победить собственное «я» в
этих случаях. И потом, у всех людей разные возможности.
Я вижу, как надо было бы, а она или он — не видит. Пока не
видит. Потом увидит, потому что режиссер все равно скажет. Но ведь все это нужно вытерпеть. Нужно терпение, а у меня
его нет. Мне очень бывает сложно. Ну и потом бывает сложно, если режиссер не понимает тебя.
А БЫЛО ТАК, ЧТОБЫ С РЕЖИССЕРОМ СОВСЕМ НЕ СКЛАДЫВАЛОСЬ, А ДОИГРЫВАТЬ ПРИХОДИЛОСЬ?
— Знаете, в таких случаях как-то никогда не получалось
доделать. Однажды даже в больницу попала из-за этого. Я репетировала Елизавету Английскую Фердинанда Брукнера, и с
режиссером у нас ну никак не складывалось. Я пошла к Юрию
Мефодьевичу (Юрий Соломин, художественный руководитель
Малого театра — Ред.), говорю: «Я не могу с ним работать».
А он: «Ну вы сделайте, а “в ноги” пойдем — тогда доделаем». «В
ноги» — это когда мы начинаем ходить по сцене, репетировать
мизансцены. Я еще там пару дней «походила» на репетициях,
пришла домой — и потеряла сознание. В больницу попала.
А ЛУЧШАЯ РОЛЬ? ТА, КОТОРАЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО РАДОСТИ ПРИНЕСЛА?
— Абсолютно никакая. Ни одна не была лучше другой. В театре —
ни одна. Вот в кино — это уже какой-то фиксированный результат, который ты можешь увидеть… Я могу сказать, что в
кино самые значительные у меня это, конечно же, Аксинья,
Елизавета Максимовна в «Неоконченной повести», Леля в
«Добровольцах», Румянцева в фильме «Все остается людям». А в театре… Это бесконечное изменение. Даже если
когда-то играла, то вот сейчас все равно заново, все равно
все по-другому. Каждый спектакль — по-новому.
ТЯЖЕЛО СТОЛЬКО РАЗ ПРОЖИВАТЬ ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ?
— Ну что вы (смеется)!
Это же все интересно! Я с утра в день спектакля уже не я.
Я уже с утра — моя героиня.
А ПОТОМ?
— А потом я прихожу домой — а там опять я (смеется).
КАК НА ВАШ ВЗГЛЯД, ЧТО ТАКОЕ САМОРЕАЛИЗАЦИЯ ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ? И В ЧЕМ
ОНА?
— Знаете, моя бабушка по маминой линии… она не умела даже писать, она крестиком подписывалась. Она не могла мечтать о
том, чтобы занять какое-то место в обществе. Она обслуживала свою семью, заботилась о том, чтобы все были накормлены, чтобы все было убрано. Это был круг ее обязанностей.
Но ее все бесконечно любили.
Моя мама, участница войны, тоже не имела высшего образования. Но то, что она умела, то, что могла, она делала с
любовью. Ее тоже очень любили люди, потому что она была
хорошим, отзывчивым человеком.
Когда я все-таки добилась того, что стала актрисой, я занялась еще и общественной деятельностью. Я возглавляла
Федерацию художественной гимнастики СССР более семнадцати лет. Нужно было сделать, чтобы этот вид спорта был признанным, чтобы гимнастика вошла в Спартакиаду народов
СССР, чтобы наши гимнастки вышли на олимпийский помост.
А для начала нужно было сделать так, чтобы это хотели
смотреть, чтобы о них стали думать и говорить. Для того чтобы
они попали на телевидение (я понимала, что сама справиться
не могу), я пошла к Береговому, который возглавлял тогда отряд космонавтов. И попросила, чтобы он назначил мне в вице-президенты кого-то из своих товарищей. В это время летали Романенко и Гречко.
На 8 Марта как раз приходит сюда, в Малый театр, телеграмма из космоса. Меня поздравляют и в моем лице всех женщин Малого театра. Потому что Береговой уже туда дал
распоряжение — Романенко будет вице-президентом.
Правда, я никогда с ним не виделась: мне сказали, что у
него ревнивая жена (смеется). Понимаете? Понимаете, всегда чего-то хотеть надо. Надо хотеть.
ВСЕГДА?
— Да, надо хотеть.
ЭТО САМОЕ ГЛАВНОЕ? ХОТЕТЬ И ДЕЛАТЬ?
— Да, конечно. А хотеть и не делать
— это что же за желание? Хотеть и не делать — так это можно сдохнуть.
ОЧЕНЬ МНОГИЕ ПРОСТО БОЯТСЯ…
— Чего боятся?
БОЯТСЯ ДЕЛАТЬ, БОЯТСЯ НЕУСПЕХА, БОЯТСЯ НЕУДАЧ, БОЯТСЯ, ЧТО НЕ ПОЛУЧИТСЯ…
— А если ничего не делать, так точно же не получится.
ЗАТО НЕ БУДЕТ НЕУДАЧ, ВИДИМО?
— Вы знаете, каждый выбирает себе дорогу по своим пристрастиям и возможностям. Мне кажется,
что человек должен жить на максимуме. Никогда не нужно
думать, что само придет. Ничего само не приходит, кроме
смерти.
ХОТЕТЬ И ДЕЛАТЬ… НЕ ВСЕГДА МОЖНО ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ. ЕСТЬ
ПРЕПЯТСТВИЯ, КОТОРЫЕ НАДО ПРЕОДОЛЕВАТЬ, А ЕСТЬ ПРЕПЯТСТВИЯ, КОТОРЫЕ КАК РАЗ ЯВЛЯЮТСЯ ЗНАКОМ, ЧТО ТУДА НЕ НАДО…
— Ну конечно.
КАК РАЗЛИЧИТЬ?
— Ха-ха!.. Я вам говорила уже о том, что надо думать об
окружающих. Надо острожной быть по отношению к окружающим людям.
И ТОГДА СУДЬБА САМА ПОДСКАЖЕТ?
— Дело в том, что если что-то сделать
плохое, то оно обязательно вернется. Я верю в этот бумеранг. Не надо делать гадости, не надо делать подлости. Есть
ведь и другая точка зрения: меня обижают, я сделаю еще хуже. Нет, нельзя — все вернется.
НЕ НАДО ОТВЕЧАТЬ? (Качает головой.)
А КАК ЖЕ СОБСТВЕННОЕ «Я»?
— Вот собственное «я» как раз и должно быть
умным.
ЧТО ЗНАЧИТ УМНЫМ?
— Отвечать только тогда, когда ты точно знаешь, что
отвечая, защищaешь себя. Но вот делать кому-нибудь гадость — это плохо. Ну, например, со мной был такой случай.
Здесь, в этом доме, мне передали, что одна из актрис (это
давно было) высказалась обо мне очень плохо. Она не сказала, что я плохая или какая-то. Она пожелала мне провалиться. Провал на сцене… Эх… «Я пью за провал Быстрицкой», — было сказано в компании.
Я трое суток думала, что мне делать. Потом я ей сказала,
что я ее благодарю за то, что она в мое отсутствие подняла бокал и провозгласила тост за мое здоровье. Она отрицала этот
факт и попросила с ней поговорить. Я согласилась. Она
призналась, что именно она произнесла в той компании и при
этом добавила: «Я надеюсь, это останется между нами». Я сказала: «Я подумаю. Мне очень страшно. Я подумаю». Трое суток
еще прошло. И я дала ответ: «Я не буду нигде говорить об этом,
но я надеюсь, что вы действительно никогда больше этого не
сделаете». Все, я ее закрыла таким образом. Понимаете, я ей
ничего плохого не сделала, но я ее остановила, а себя защитила. Я не могу утверждать, что это христианская мораль, нет…
Но это в натуре, и это не может быть по-другому.
А ТЕАТР ПО-ПРЕЖНЕМУ ТАКАЯ ЖЕ СКАЗКА, КАК В ПЕРВЫЙ РАЗ?
— Для меня сегодня это не то, что предстоит познать… Сегодня это для меня… Хотя… Все равно он цветной (улыбается)… Все равно
он цветной, и я его люблю… Я люблю этот театр. Я люблю
этот дом со всеми его неожиданностями, странностями…
Вдруг кто-то по коридору бежит, опоздал куда-то… Я люблю
эту работу, я люблю эти репетиции, я люблю разбор, начало,
застольные репетиции, выход на сцену, начинание ходить —
все это… Я очень люблю…
Элина БЫСТРИЦКАЯ
Окончила Киевский государственный институт театрального искусства
им. И. К. Карпенко-Карого (1953).
С 1953-го — актриса Вильнюсского русского драматического театра.
С 1956-го— Московского драматического театра им. А. С. Пушкина.
С 1958-го по настоящее время — актриса Академического Малого театра СССР.
С 1979-го — педагог ГИТИСа им. А. Луначарского,
профессор кафедры актерского мастерства.
В период 1975—1992 гг. она — президент Федерации художественной гимнастики СССР.
В 1994 году основала Международный Благотворительный фонд
Элины Быстрицкой, цель которого — поддержка и развитие юных дарований
в области музыки, живописи и хореографии, а также помощь
талантливым студентам и актерам-ветеранам.
Народная артистка СССР, Народная артистка Грузии, Народная артистка
Азербайджана, Народная артистка Казахстана, кавалер орденов
«За заслуги перед Отечеством» II степени, Октябрьской Революции,
Трудового Красного Знамени, двух орденов «Знак Почета».