Беседу вели Ирина КВАТЕЛАДЗЕ и Наталия ЛОСЕВА
Фото Олега ЛАЗАРЕВА
«Я ДУМАЮ, ЧТО СПАСЕНИЕ — В ИСКРЕННОСТИ. НЕ В ОТКРОВЕННОСТИ, А В ИСКРЕННОСТИ. ВОТ ЧТО-ТО
У МЕНЯ ЗАХОДИЛО ВНУТРИ… ВОТ
ВОЗДУХА НЕ ХВАТАЕТ… ВОТ В
ЭТОМ ИСТИНА. А ЭТО МЫ УЖЕ ПОТОМ ПРИДУМАЛИ — ДОКОПАТЬСЯ
ДО СУТИ. ТОЛЬКО ЗАЧЕМ?..»
ПОГОВОРИМ О ЖЕНЩИНАХ?..
— И?..
В ВАШЕМ ТЕАТРЕ АКТРИС В ДВА РАЗА МЕНЬШЕ, ЧЕМ АКТЕРОВ. ЭТО
СЛУЧАЙНОСТЬ?
— Это закон театра. Женских ролей всегда в
два раза меньше, чем мужских. Я боюсь соврать, но есть какой-то закон, как заправляется
труппа… Берите гениев — Шекспира, Чехова.
У них мужчин в три раза больше, чем женщин.
Так что этот пресловутый закон состава труппы
определяется законами жизни.
НО ПОЧЕМУ?
— Почему… Я буду предельно груб. Кто в рождении ребенка или в продолжении рода лидер? Не
биологический, а реальный. Кто ответственен
за это событие?
ЖЕНЩИНА… — Нет, мужчина. Мы выдаем девушку за богатого человека, чтобы он обеспечивал — ее саму и
ее детей. Потому что самец кормит. Это закон
природы.
А СЛОЖНЕЕ С КЕМ? С АКТЕРАМИ ИЛИ АКТРИСАМИ? С МУЖЧИНАМИ ИЛИ С ЖЕНЩИНАМИ?
— В театре нет понятия пола. Актерская профессия беспола. Просто потому что
сложно определить, даже в конкретном спектакле, кто рождает его, кто возбуждает… Неизвестно, кто важнее. Я думаю, самое страшное, что
придумал Бог, природа — это взаимоотношение
полов. Я думаю, это самое страшное и чудовищное. Потому что именно это — в основе продолжения рода. Это то, ради чего мы явились сюда.
Это только кажется, что мы родились, чтобы
ходить в театр, играть, ставить спектакли (смеется)… Нет, к нашему присутствию здесь это
не имеет отношения. Это очень сложно. Я с годами понимаю это почти катастрофически…
какова невероятная сложность… И как придумала природа эту зависимость, невероятную
зависимость…
ЗАВИСИМОСТЬ КОГО ОТ КОГО?
— Самца от самки. Мужчины от
женщины. И наоборот.
А ВЫ?
— Абсолютно. Я столб в первом ряду. Не ждите, что
сейчас стану говорить, что у меня нет этой зависимости. Я такой ортодоксальный человек.
Я могу много что сказать, но в сути своей я только чуть-чуть разбираюсь в актерской технологии. А в остальном — самый пошлый обыватель.
Без кокетства, как есть говорю. Во мне самое
сильное — животное. Оно мне подсказывает,
оно меня направляет, оно меня оберегает…
ИНТУИЦИЯ?
— Животное. Я не хочу сложно говорить.
Мне очень нравится фраза одна у Моэма:
«Я пришел, пообедал и у меня оставалось время
выкурить сигару…» Вот, вот эта духовность. Я думаю, что это на самом деле хорошая вещь, и не
надо этого стесняться, не надо из себя ничего
изображать.
И я совсем не думаю, что это какие-то низменные мотивы. Нет, это прекрасно — потому
что продиктовано сутью.
А ОПЫТ, КОТОРЫЙ ПРИХОДИТ С ГОДАМИ? МУДРОСТЬ ВОЗРАСТА?
— Это все потом. Когда покушал, пописал. Вот
после этого можно помудрствовать. А поначалу
мною движет природа. Так же как и во взаимоотношениях. Конечно, мы с вами понимаем, что
на самом деле это не так просто. Потому что такие переложения, которые я обнаруживал в
своей жизни и продолжаю обнаруживать… Которые… ну или злые гении это выдумали, или
это мы совсем не разбираемся в природе…
КАКИЕ?
— Ну что вы… Есть люди, у которых есть запахи…
Есть люди, которые обладают особым магнетизмом… И это не абстрактно, это буквально. Мы
же сами называем их вурдалаками…
НО ВЕДЬ ЕСТЬ ЛЮДИ И С ХОРОШИМ МАГНЕТИЗМОМ?
— Сейчас
не о хорошем и плохом. Сейчас разговор о том,
что это бесконечная, никем не разрешенная
проблема. Потому что есть вещи, о которых говорить трудно. И, быть может, вообще не надо…
У меня такая профессия, что я должен стараться
быть откровенным, да и возраст такой. Причем
откровенным, даже если это обидно.
Но однажды я вдруг поймал себя на том, что
кого-то обидел. Вдруг оказалось, что моя жена
что-то там прочитала, неверно поняла и так и
носила в себе какую-то обиду. И я подумал: кому
это нужно? Я про это знаю, так зачем же говорить? Что это изменит?
И ГДЕ ЖЕ ВЫХОД? В МОЛЧАНИИ?
— В соде (смеется).
ТО ЕСТЬ?
— Я люблю жизнь, общение. Но после застолья у
меня изжога, как после перца. Я все равно буду
любить перец, хоть после него и неизбежна изжога. Просто надо заранее приготовить соду…
Вы понимаете, что я имею в виду взаимоотношения? Кто-то очень хорошо сказал: «Не думайте о Боге по нашей земле. Это его большая неудача». Это очень здорово.
Так вот я все больше и больше склоняюсь к
мнению, что никому она не нужна, откровенность. Она необходима очень малому количеству больных людей — и только. А большинству
нужна, пожалуй, яркая глянцевая обложка. Мы
все хотим этой обложки…
ЧТО, НА ВАШ ВЗГЛЯД, САМОЕ ЦЕННОЕ? ЧТО НУЖНО БЕРЕЧЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО?
— Есть мир и есть чувство ответственности.
Я знаю, что такое любовь и что такое стремление, желание. Ну, так… догадываюсь (смеется).
Ведь все это немного среднеарифметические
названия. Потому что мы же знаем, что никогда
не сойдемся… лишь можем обозначить точки
соприкосновения… Вот мне режиссер на репетиции говорит: «Сыграй мне любовь! Вот так и
вот так…» Я соглашаюсь: «Да, конечно! Именно
так!» Только потом выясняется, что все не так —
потому что у нас совершенно разные представления о любви. Потому что мы в это понятие
вкладываем совершенно разное содержание,
иной смыл. Так и человеческие отношения.
Я со своей женой живу давно, 37 лет. Значит,
я нуждаюсь в ней. Она сейчас живет и работает
в Америке. У меня иногда так подсасывает сердце… Это от чувства ответственности. Только это
надо правильно понимать. Ответственность —
это не когда в дом денег надо принести. А чтобы
вот кошка не упала с подоконника…
Я думаю, если любовь расчленить, то в основе всего как раз и окажется чувство ответственности, которое мы испытываем по отношению к
любимому человеку.
А ОТВЕТСТВЕННОСТЬ — ОНА ВЗАИМНА?
— Я думаю, что не имею
права на этом строить свою жизнь. Конечно, я
хотел бы, чтобы ответственность была двусторонней. И я всегда надеюсь на отклик. Но претендовать на это намеренно… Я думаю, мы не
имеем на это права… Надеяться можно, а
ждать — не нужно.
Что-то вроде иллюзии, на которой я строю
жизнь. Знаете, я уже попадался на это. Мне казалось, что я высокий и очень красивый. А потом
выяснилось, что я совсем не высокий и не очень
красивый. Но это другой разговор (смеется).
А ВООБЩЕ БОГ ДАЛ ИСПЫТАНИЯ ЧЕЛОВЕКУ ДЛЯ ЧЕГО?
— Такого задания нет. Бог дал нам только одно задание — размножаться. Никаких других он не давал. Наверное, он потом подумал, что только
размножаться будет скучно, и дал еще и разум.
Вот мы и развлекаемся до сих пор (смеется).
Я без иронии говорю.
Просто для меня духовность — вот она (показывает на кота). Он очень любит общаться. Приходит ко мне, и если я делаю что-то и не обращаю на него внимания, то он толкает. Вот Бог
придумал…
ТОЛЬКО В ЭТОМ?
— Не только. Я часто думаю, что вот лекарство для детей покрывают какой-то сладкостью, глазурью. Я думаю, что вот это тоже духовность.
И вот именно в этот момент мы не совсем животные. Но это мы себе сами придумали. Как и
зеркало, например.
ПОЧЕМУ?
— Потому что до тех пор, пока ты видишь там то,
что ты хочешь видеть, то это нормально. Но может сложиться ситуация, когда ты понимаешь
— а может быть, действительно не надо? Не
надо это видеть. Не надо это знать.
Это ведь не Бог придумал — зеркало. Это
ведь мы придумали. Это сейчас я привык смотреть на себя в кино, а первое время мучался
очень. Я как-то поделился своими мучениями с
кем-то из больших, с кем снимался в кино. Говорю: «Ужас какой…» А он мне в ответ: «Не переживай, это поначалу. Потом привыкаешь».
А КАК ЖЕ ОТКРОВЕННОСТЬ? КАК ЖЕ ИСКРЕННОСТЬ?
— Ну, вопервых, откровенность и искренность — разные понятия. А во-вторых, любая откровенность
слишком рискованна. Я вот с молодыми коллегами своими когда работаю, то говорю — если
есть возможность, расскажи про себя, не бойся. Не бойся быть откровенным, не бойся быть
некрасивым. Но я ведь понимаю, что то, что я
говорю, — слишком наивно.
ПОЧЕМУ?
— Потому что рискованно. Ведь надо же раздеться.
И никто не знает, что выйдет в результате. Это
ведь выход за общепринятую модель поведения. Герои Достоевского так сходят с ума — когда переходят грань среднестатистического.
ТОГДА, БЫТЬ МОЖЕТ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ СТОИТ?
— Кто знает,
стоит или не стоит… Может, действительно не
надо… Иногда я в этом почти убежден. Но! Но
иногда я понимаю, что только так можно обнаружить в себе новые краски, новые, условно
скажем, таланты.
А НЕ РАЗДЕВАЯСЬ?
— А не раздеваясь, не раскрываясь до
конца, не обнаружишь. Я много раз испытывал
это, но хорошо ли это, надо ли доходить до такого состояния, так для себя до конца этого и не
решил… Не знаю. Проблема полосатости жизни
(улыбается).
АКТЕР — ЗНАТОК ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ?
— Я тоже в это верю.
Я тоже верю в это заблуждение (смеется).
Я на самом деле веду к тому, что спасение —
в искренности. Не в откровенности, а в искренности. Вот что-то у меня заходило внутри… вот
воздуха не хватает… Вот в этом истина. А это мы
уже потом придумали, чтобы докопаться до сути. Только зачем?
Армен ДЖИГАРХАНЯН
Родился в 1935 году в Ереване.
1955—1967 гг. — актер Русского драматического театра им. К.С. Станиславского в Ереване, с 1967го —
актер театра им. Ленинского комсомола в Москве, с
1969го — Академического театра им. Вл. Маяковского.
Дважды лауреат Государственной премии Армянской
ССР (1975 и 1979 гг.), народный артист СССР (1985 г.).
Снялся более чем в 200 фильмах.
Наиболее известные — «Здравствуй, это я!»,
«Новые приключения неуловимых», «Корона Российской империи, или Снова неуловимые», «Следствие
ведут знатоки», «Старые стены», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Бриллианты для диктатуры пролетариата»,
«Собака на сене», «Место встречи изменить нельзя»,
«Тегеран43», «Жизнь Клима Самгина»,
«Королева Марго», «Бандитский Петербург» и др.
С 1991 по 1996 годы преподавал актерское мастерство во ВГИКе. В 1996 году на основе своего
курса основал Московский драматический театр
под руководством Армена Джигарханяна, который
и возглавляет в настоящее время.