Беседу вела Ирина КВАТЕЛАДЗЕ, Фото Олега ЛАЗАРЕВА, из архива
«Это игра. Но это и тяжелая работа. Тяжелая трудовая рутина, от которой получаешь огромное удовольствие. Независимо от того, выигрываешь или проигрываешь. Просто от самого процесса».
ВСЕ ВЕЛИКИЕ ТЕННИСИСТЫ – ВЕЛИКИЕ АКТЕРЫ. КОГДА НА ПОМОЩЬ СЕБЕ ИГРОК ПРИЗЫВАЕТ АКТЕРСТВО?
– Когда нужно скрыть свои настоящие эмоции. Когда не хочешь показать сопернику, расстроен ты или у тебя что-то болит. Нужно играть, нужно хотя бы делать вид, что ты настроен на борьбу, на победу. Это твой профессионализм на корте. Это часть нашей профессии. Но так получается не всегда.
А ВЫ АКТЕРСТВУЕТЕ?
– Да, иногда. Приходится скрывать свое недовольство, свои эмоции, не связанные, возможно, с теннисом. Во время матча они должны оставаться вне корта.
НУ А БРОСИТЬ РАКЕТКУ? ВЫРУГАТЬСЯ?
– Все бывает в порыве эмоций, но я все-таки стараюсь этим не злоупотреблять. К тому же это чаще всего игра на публику. Показываешь, что расстроен безмерно, хотя это не совсем так… Ракетка летит в забор, тирада из слов в адрес зрителей или к судье… Но это уже совсем другое (улыбается).
ВЫ СЛЫШИТЕ ЗАЛ? ЗРИТЕЛЕЙ?
– Конечно, я слышу зал, ощущаю присутствие зрителей, потому что я играю для них. Приятно, когда полный стадион. Но во время матча это как бы в одну массу сливается. Я не могу различить лиц, не вижу какого-то конкретного человека, кроме своей мамы. Маму я вижу всегда.
А ЧТО ВЫ ВИДИТЕ?
– Я вижу все ее подсказки, ее реакцию на мои мячи.
ПРОТИВНИК, МЯЧ И МАМА?
– Да.
А ТРЕНЕР?
– Ну, тренера я слышу. Но все равно я уже привыкла, что смотрю маме в лицо и могу понять по выражению ее глаз, довольна она тем, что я делаю, или надо что-то изменить.
ОЩУЩЕНИЕ ИГРЫ – ЧТО ЭТО ТАКОЕ? ВЫ КАК-ТО ОПРЕДЕЛИЛИ ЭТО ДЛЯ СЕБЯ?
– Это адреналин, конечно. Борьба с самим собой, преодоление каких-то сложностей, но в основном, конечно, это преодоление себя на корте. Ну, не знаю… захватывающие эмоции на корте… Хотя это невозможно описать. Иногда очень устаешь от тенниса и возвращаешься на отдых в какие-то обычные будни. А потом понимаешь, что чего-то тебе не хватает, что ты не можешь без этого жить, что привык к этом адреналину.
ЧЕГО ИМЕННО НЕ ХВАТАЕТ?
– Ну… наверное, игры на грани. Когда в трехсетовом матче все решает один единственный мяч, ради которого ты бегал три часа с ракеткой. И вот этой вот одной секундой ты можешь решить исход матча. Таких острых ощущений не хватает (улыбается).
У ВСЕХ ВЕЛИКИХ ТЕННИСИСТОВ ВИДЕН РИСУНОК ИГРЫ. КАК ОН ВЫСТРАИВАЕТСЯ? ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ?
– В первую очередь, от техники, которая закладывается в самом начале карьеры. Но я уже сколько раз замечала, что рисунок твоей игры отражает тебя как личность. Я в жизни достаточно прямолинейный человек, и на игре это тоже сказывается. Меня нередко упрекают в том, что я играю прямолинейный теннис и что мне не хватает каких-то хитрых комбинаций, разнообразия в игре. Но я люблю такой агрессивный теннис, даже если он прямолинейный. Есть игроки, которые играют действительно хитро, но они и в жизни такие. Рисунок игры соответствует личности игрока.
ВЫ ДЛЯ СЕБЯ КАКОЙ-ТО ОРИЕНТИР, КОГДА ТОЛЬКО НАЧАЛИ, ОПРЕДЕЛЯЛИ? ХОЧУ, КАК КТО?
– Нет, вы знаете, никогда не было кумира. Да и когда я начинала, теннис был настолько непопулярен… Его вообще мало кто знал в нашей стране, и показывали его тоже очень мало. Мне запомнился Уимблдон по черно-белому телевизору со сломанной антенной. Мы смотрели, ловили какие-то фрагменты… Но даже в мыслях не было, что когда-нибудь я смогу там сыграть. Несмотря на то, что я играла уже профессионально, поверить в это было невозможно. Это был какой-то совершенно другой мир, другая реальность… Где-то там большой теннис, а мы тут просто занимаемся…
А КОГДА ПРИШЛО ОСОЗНАНИЕ, ЧТО БОЛЬШОЙ ТЕННИС НЕ ГДЕ-ТО ТАМ, А ВЫ?
– В 18 лет. Когда юниорские турниры закончились, и пришло время взрослых. Самый первый не помню, честно говоря. Наверное, здесь, в Москве – в ЦСКА. Потом стали ездить за границу. Выбирали турниры поближе, чтобы было дешевле добираться. Тогда уже я начала понимать, что это становится моей работой, что я перехожу из юниорского тенниса в профессиональный.
БЫЛО ОЧЕНЬ СЛОЖНО?
– Да, это был достаточно тяжелый период. Все время приходилось играть против теннисисток, которые были старше меня, опытнее. А у меня еще такая детскость была в игре… Я могла завизжать, запищать. Но все было уже очень и очень серьезно, по-взрослому.
А КТО САМЫЙ НЕУДОБНЫЙ ПАРТНЕР?
– У меня нет неудобного партнера. Мне на самом деле очень нравится играть с теми, кому я проиграла. Это дополнительная мотивация, дополнительное желание обыграть. А играть интересно со всеми. Я чувствую, что в большинстве случаев матч зависит от того, как играю я, а не от того, как играет соперник. И если мне удается держать свою линию, то я могу обыграть любого.
КТО ИЗ ТЕННИСИСТОВ, СКАЖЕМ ТАК, ВАМ НРАВИТСЯ?
– Мартина Хингис. Она мне нравится и как человек, и как игрок. Может быть, она не так долго продержалась, как могла бы. Но она очень рано начала, и в тот период была просто непобедима. Она показала какой-то совершенно другой теннис. Вроде бы ничего сверхъестественного. Всем казалось, что это так просто и легко. Посмотрев ее матч, любой начинал думать, что и у него тоже все получится. Настолько все было правильно в движениях, во всем была такая рациональность, что казалось, будто она и не напрягается на корте…
СО СТОРОНЫ…
– Да, именно со стороны. Когда смотришь на сестер Уильямс, то это, безусловно, впечатляет. Да, ты отдаешь себе отчет, что это двухметровые, скажем так, громилы. У них какая-то неимоверная сила, немного даже пугающая. А Мартина такая маленькая, миниатюрная, так легко справляется со всеми мячами и посылает их в нужном направлении… И зритель начинает думать: я так тоже могу.
КАКИЕ КОРТЫ ДЛЯ ВАС НАИБОЛЕЕ УДОБНЫ?
– В принципе, все. Но предпочитаю все же хард-корты. Трава – слишком специфическое покрытие. Я считаю, что на них слишком многое зависит от везения. Отскок неровный, не всегда получается себя реализовать, показать свою игру… На хард-корте, на грунте – ты подготовился и показал, на что способен. А на траве включается что-то потустороннее…
ВЫ ТАК СУЕВЕРНЫ?
– Нет, не очень. Я не люблю выходить на матч в новой форме. Хочется ее сначала попробовать обыграть… Впрочем, я раньше больше к этому прислушивалась – у меня мама достаточно суеверная. Но я стараюсь отгонять от себя все эти мысли. Я знаю, что на сколько я подготовилась, на столько и сыграю. Я не верю в какие-то там числа, приметы, традиции…
ВЫ ЗНАЕТЕ ЗАРАНЕЕ, ЧТО ВЫИГРАЕТЕ?
– Нет. Все в процессе. Хотя бывает такой момент переломный в матче, что ты понимаешь – да, вот сейчас я, наверное, ее переломила и близка-близка… Это такое приятное ощущение… Но заранее – нет, никогда. Даже если соперник ниже тебя стоит.
КАКАЯ ПОБЕДА ДОСТАВИЛА ВАМ БОЛЬШЕ ВСЕГО УДОВОЛЬСТВИЯ?
– Ой, ну много таких матчей. На самом деле каждая победа доставляет огромное удовольствие и каждый проигрыш – огромное разочарование. Вы знаете, наверное, самым запоминающимся был полуфинал на Олимпиаде, когда я обыграла Докич. Эта победа означала, что у меня будет медаль. До матча я знала, что Селеш проиграла, а это означало, что если я проигрываю Докич, то за бронзу играть именно с Селеш, и шансов очень мало. Она игрок намного опытней меня и была в отличной форме. К тому же я с ней никогда не играла. Так что когда я полуфинал выиграла и вышла в финал, то даже на колени упала. Ведь медаль уже есть! Я потом бабушке позвонила, а она говорит: «Все хорошо, девочка. Но зачем же ты на коленочки встала?» А я была настолько счастлива (смеется)…
ПРОИГРЫВАТЬ ТЯЖЕЛО?
– Проигрывать неприятно. Но из этого состоит наша жизнь. К сожалению, может быть, а может быть, к счастью, но теннис такой вид спорта, который дает возможность отыграться на следующей неделе. Тяжело, конечно, иметь столько стартов в году, тяжело их выдержать физически. Но это лучше, чем редкие старты.
КАКОЕ ЗНАЧЕНИЕ В ТЕННИСЕ ИМЕЮТ ДЕНЬГИ?
– Они, наверное, как и в любом виде деятельности, дают независимость, возможность выбора. Честно скажу, я никогда о них не думала. Я даже не знала, что теннис дает деньги. Когда я начинала, я думала, что дают кубок. А про деньги узнала гораздо позже. Конечно, приятно быть независимой, выбирать любой турнир, лететь в ту страну, которая нравится, и жить в любой гостинице, улучшать свои тренировочные условия. Но когда играешь, ты о деньгах точно не думаешь.
КОГДА ДЕНЬГИ ВООБЩЕ ПЕРЕСТАЛИ ИМЕТЬ ЗНАЧЕНИЕ?
– Знаете, когда я начинала – то я просто играла. Потом пришло понимание, что если вот сейчас не сыграешь на этом турнире, не дойдешь до финала, то на следующий тебе не на что будет ехать. И это ужасно угнетало. Потому что было просто без вариантов. Такие невозможные переживания… Сейчас, когда знаешь, что денег хватит поехать на любой турнир, поспокойнее.
А ЧТО-НИБУДЬ КРОМЕ ТЕННИСА В ЖИЗНИ ЕСТЬ?
– Есть. Маленькая такая личная жизнь. На самом деле, все, конечно, сейчас поглощено теннисом. И я считаю, что это правильно. Потому что это моя жизнь, и это не вечно. Я знаю, что спортивная карьера закончится, а я еще буду жить, у меня будет масса всего по жизни. И сейчас не хочется терять момент и распыляться на что-то другое, когда так хорошо получается и когда есть этот шанс – просто играть и наслаждаться.
ЛЮБОЙ ИГРОК – ЭТО ПРОДУКТ ТРУДА НЕСКОЛЬКИХ ЛЮДЕЙ. КТО ОНИ?
– В первую очередь это, конечно, моя мама, которая всегда помогает мне во всех ситуациях. Она тренировала меня, лечила, успокаивала, ездила со мной, была со мной – когда я выигрывала, когда проигрывала. Благодаря ей я начала играть в теннис. Она очень любила теннис, но, к сожалению, начала поздно и профессионально играть не могла. Это, конечно же, мой первый тренер – Сергей Игоревич Пашков. Сейчас – Ольга Васильевна Морозова. Всегда, когда смотришь на игрока, понимаешь, что за ним стоит команда. Команда людей, которая с ним, которая ему помогает, – тренер по общей физической подготовке, личный тренер, другие люди. А лавры достаются одному игроку. И вот он стоит перед камерой и рассказывает, как у него все замечательно получилось. Это ужасно смешно. Потому что на самом деле в одиночку пробиться невозможно.
РУССКИЙ ФИНАЛ «РОЛАН ГАРРОСА» – ПРОГНОЗИРУЕМАЯ СИТУАЦИЯ?
– Нет, конечно. Предположить, что мы обе дойдем до финала, да еще при таком скоплении сильнейших игроков, было невозможно. Хотя до турнира у нас брали интервью, и Настя Мыскина, когда ее спросили, с кем она хотела бы сыграть финал, сказала, что с Леной Дементьевой. Это было что-то невероятное (смеется).
ВЫ С НЕЙ ДРУЖИТЕ?
– Мы хорошо очень общаемся. Мы знаем друг друга с семи лет, на все юниорские турниры ездили вместе, жили в одном номере, пару вместе играли. Так что отношения действительно хорошие.
А ДРУЖБА ВОЗМОЖНА ПРИ ТАКОМ СОПЕРНИЧЕСТВЕ НА КОРТЕ?
– По моему мнению, нет, настоящая дружба невозможна. Ну к чему это лицемерие? Да, сегодня улыбаешься, проводишь время вместе, а завтра выходишь на корт и играешь против нее. Причем пользуешься ее слабостями, травмами – ведь ты о ней все знаешь. Я считаю, что это невозможно совместить. Конечно, ты отключаешься, уходя с корта, и не переносишь всю эту борьбу в личную жизнь. Но все равно этот спортивный азарт, эта борьба несомненно остается, как остается и конкуренция.
ЧТО ВЫ ЛЮБИТЕ КРОМЕ ТЕННИСА?
– Я люблю свою семью, очень люблю Москву. Люблю возвращаться сюда, после каждого турнира на один-два дня сюда заехать, потому что здесь я отдыхаю. Наверное, весь мир уже увидела, но Москву люблю больше всего.
ВАШИ ДЕТИ БУДУТ ИГРАТЬ В ТЕННИС?
– Девочка – ни за что.
ПОЧЕМУ?
– Это слишком сложно для девушки – заниматься таким тяжелым видом спорта. И вообще я считаю, что девушка ни за что не должна заниматься профессиональным спортом. Ни за что. Если у меня будет девочка, она не будет этим заниматься.
Вера Дементьева: «Я живу ее интересами»
ВЕРА, СЕМЕНОВНА, КОГДА ПРИШЛО ПОНИМАНИЕ, ЧТО ЛЕНА И БОЛЬШОЙ СПОРТ – НЕРАЗДЕЛИМЫ?
– Хотите число и день (улыбается)?
ХОТЯ БЫ ПО ОЩУЩЕНИЯМ…
– Я не могу точно назвать день или время… Знаете, вот есть экспресс, он набрал скорость и несется… И когда будет остановка, неизвестно. Мы примерно так и жили. Мы ничего не знали, просто неслись на скорости и без остановки ворвались в этот большой спорт. Тяжелый, очень тяжелый спорт…
ЭТО ОЧЕНЬ САМООТВЕРЖЕННЫЙ ТРУД ДЛЯ МАТЕРИ – ПОДЧИНИТЬ СОБСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ ЖИЗНИ СВОЕГО РЕБЕНКА. ВЕРНЕЕ – ГРАФИКУ ЕЕ ТРЕНИРОВОК.
– Хорошо, что вы это понимаете. Потому что я тоже так думаю.
ЭТО БЫЛ СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР? – Трудно сказать. Я больше всего боялась, что мои дети узнают, что такое безделье. Мне нужно было убрать их с улицы. Я не хотела, чтобы они просто гуляли. Нужно было найти им какое-то занятие. Я говорю «у них», потому что у меня есть еще и сын, который тоже играл в теннис, и достаточно успешно. А когда мы втянулись, то было уже поздно делать какой-то шаг назад. Поздно отступать. Слишком захватило. Да и вся жизнь уже была перестроена именно под этот график – тренировок и турниров.
А МУЖ НЕ ВОЗРАЖАЛ?
– Как он мог возражать? Он же во всем этом участвовал точно так же, как и я. Мы по очереди ездили на детские турниры – я с дочерью, а он с сыном и наоборот.
НО ЭТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛА ЖИЗНЬ ДЕТЕЙ. А ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ВАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ?
(Молчит и грустно улыбается).
ВСЕ ВИДЯТ УСПЕХ ДЕТЕЙ. НО ЗА ИХ УСПЕХОМ СТОЯТ РОДИТЕЛИ И ИХ ТРУД…
– Спасибо. Я тоже так считаю. Хотя это понимают далеко не все. А что касается моей личной жизни… В какой-то момент я столкнулась с большим непониманием со стороны именно мужа… Мы постоянно живем в разных странах, на разных территориях… Это не способствует пониманию. Просто потому что отвыкаешь друг от друга. Он остается здесь и живет своими интересами. А я уезжаю с Леной и живу ее интересами. И это, естественно, не прибавляет счастья и радости в нашу семейную жизнь. Он мне много раз уже говорил, что надо остановиться. Что пусть Лена ездит одна. Что она вполне справляется со своими проблемами. Но дело в том, что я-то знаю совершенно точно, что это очень сложно… Это невероятно тяжело психологически. Там можно просто пропасть со своими эмоциями. И не только после поражения, но и после победы. Хорошо, когда кто-то подходит после поражения – гладит по головке, жалеет. Но когда к вам никто не подошел, когда вы выиграли, когда вы после победы остаетесь в одиночестве – в сто крат тяжелее. Я это знаю. И еще я знаю, что Лена хочет, чтобы я была с ней. А раз она хочет, то я буду.
А СОЖАЛЕНИЙ НЕТ? ВЕДЬ СТОЛЬКО ЛЕТ… МОЖНО БЫЛО ПОТРАТИТЬ ИХ НА СЕБЯ…
– Нет, сожалений нет, конечно (улыбается). Ведь это и мои победы – не только ее. Да и потом – какие могут быть сожаления?! Ведь такой блистательный результат! Ее знает весь мир, ее любят трибуны, ей приходит огромное количество писем от болельщиков да и просто поклонников…
НО ВЕДЬ ЭТО ЕЕ УСПЕХ. ЭТО ЕЕ ЗНАЕТ ВЕСЬ МИР… А ВЫ?
– Мой успех в том, что она дошла до таких высот. В одиночку туда добраться невозможно.
ТЯЖЕЛО, КОГДА ОНА ПРОИГРЫВАЕТ?
– Очень, очень… И жалко. Но знаете, когда она проигрывает, у меня нет паники. Я не вижу в проигрыше никакой фатальности. Просто бывает очень горько. Особенно когда соперник однозначно слабее, а значит, ты должен был выиграть, – а она вдруг проигрывает! Я какое-то время просто места не могу себе найти. А потом… потом надо справляться со своими эмоциями и в первую очередь успокаивать ее, а потом уже думать о себе. Но так, наверное, поступает любая мать.
КОГДА ВЫ СМОТРИТЕ, КАК ОНА ИГРАЕТ, ВЫ МОЖЕТЕ ЗАРАНЕЕ СКАЗАТЬ, ВЫИГРАЕТ ОНА ИЛИ ПРОИГРАЕТ?
– Могу. И не только матч, но и в розыгрыше – когда выиграет, когда проиграет… Это ужасно, но я знаю, какая сейчас будет подача, как будет складываться игра… Результат предвидеть не всегда удается, потому что я стараюсь думать о хорошем, всегда думаю, что она должна, должна суметь…
А ЕСЛИ ПРОТИВНИК ПСИХОЛОГИЧЕСКИ СИЛЬНЕЕ? ЭТО ТОЖЕ ВИДНО?
– Да, конечно.
И ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?
(Хитро улыбается).
ТАК ЧТО ЖЕ?
– Вообще-то игроку с тренером во время игры разговаривать не разрешается. А я выступаю как тренер. Но у нас такая… как бы связь… Ее мало кто видит, мало кто может заметить – она не словесная… Она видит недовольное выражение моего лица, начинает злиться на меня, а это в ходе матча бывает очень даже неплохо… А если я вижу, что она в ходе матча слабеет, то я просто не могу скрыть свое недовольство и раздражение. Я не могу позволить ей проявить эту слабость.
КАКАЯ ПОБЕДА ПРИНЕСЛА БОЛЬШЕ ВСЕГО РАДОСТИ?
– Конечно же серебро на прошлых Олимпийских играх. Тем более что эту медаль никто не ждал. Это пока самое яркое выступление в ее карьере. Еще был полуфинал Большого шлема в 19 лет. Это тоже было очень значительно, потому что наших в таком количестве просто не было… Еще помню чемпионат мира – тоже в 19. Тоже никто ничего не ждал. Говорили: «Ну, поезжай посмотри рождественский Нью-Йорк. Он очень красиво украшен…» А она приехала и в первом же матче выбила предыдущую чемпионку Линдсей Девенпорт. И до полуфинала дошла, обыграв Клистерс. Правда, Селеш проиграла. Это самые незабываемые впечатления по накалу страстей, по эмоциям, по тому, как освещался турнир.
А САМЫЙ КРАСИВЫЙ ЕЕ МАТЧ?
– Я очень люблю победу в турнире на Бали. Это был второй (первый выигранный турнир Amelia Island в Америке – Прим. ред.) турнир, который она выиграла. Как она играла!.. Такая игра многого стоит. Я смотрела и думала, что если она может так играть… После матча тренер Ченды Рубенс, которую она обыграла, подошел и сказал мне, что это невероятно, что это запредельный теннис… Жаль, что тот матч видели только жители Бали.
ВАМ НЕ СТРАШНО ЗА НЕЕ, КОГДА ОНА НА КОРТЕ?
– На корте – нет. Я даже мысли не допускаю, что она слабее. Я вижу и верю, что она одна из сильнейших теннисисток мира.