Эмма ШАНЦ, Рисунки Алисы ЛОРЕНС
1.
Мне снился сон. Я стою на пороге своей школы под проливным дождем – в черных спортивных трусах и белом праздничном фартуке. Вокруг на бельевых веревках развешаны пионерские галстуки. А школьный сторож Петрович, хромой и лысый, стоит рядом, злобно улыбается и шипит:
– Пойдем-ка со мной, Шанц, я что-то тебе покажу…
И манит меня пальцем.
Я смотрю на свои ноги и не вижу их. И пытаюсь вспомнить, в кедах я или в чем?
Петрович в кедах в школу не пускает. Как только увидит что-нибудь с резиновой подошвой на ногах, тут же – цап за руку и тащит к директрисе. А та сразу родителей. И пошло-поехало…
А дождь льет не переставая. Тугие струи больно бьют по голове, текут по лицу и шее. И сквозь них я никак не могу увидеть, что у меня все-таки на ногах.
– Какой ты хочешь, Шанц? – спрашивает злобный Петрович, глядя мне прямо в глаза и больно сжимая мой локоть. – Выбирай!
И толкает к бельевым веревкам с мокрыми красными галстуками.
2.
Я вздрогнула и открыла глаза.
С потолка шел дождь. Большие тяжелые капли падали мне на лицо, на руки, на подушку. Промокшее насквозь одеяло неприятно прилипало к телу. Было мокро и холодно.
Мои домашние туфли плавали в большой луже около кровати, словно пара остроносых корабликов. Рядом, словно огромные угловатые листья лотосов, веером лежали на водной глади бумаги, оставленные мной вчера на полу. Договоры, справки, распечатки графиков, которые я смотрела перед сном. Вместе они напоминали большого плоского белого медведя, растекшегося по полу.
Я кинулась к домофону.
– Николай, у меня в квартире дождь! – крикнула я в отчаянии, нажимая подряд все кнопки без разбору.
Наверняка он решит, что я спятила. Что мы вчера вечером все перепились, отмечая бракосочетание Арсена и Люськи, и у меня началась белая горячка.
Огромная капля как-то уж очень обидно шлепнула по носу, и чувство стыда исчезло без остатка. Какого черта, в самом деле? У меня действительно в квартире дождь!
Однако Николай там, внизу, был исключительно спокоен.
– Я знаю, Эмма Александровна. Не стоит так волноваться. Проблема решается.
Вот что меня не перестает удивлять, так это спокойствие персонала в нашем домишке. Они всегда в курсе. И всегда бесстрастны.
Порой мне кажется, что сгори дом дотла, Николай по обыкновению скажет:
– Не беспокойтесь, мэм, я в курсе.
Словно я беспокоюсь только о том, в курсе он уже происходящего или еще нет.
Нет, меня, конечно же, не порадовало, если бы Николай бился в истерике и вместо меня кричал, что в доме потоп, но точно хоть как-то утешило.
Я посмотрела на потолок. Оттуда по-прежнему текло, несмотря на принятые решения.
3.
Ладно бы я жила в какой-нибудь пятиэтажной доперестроечной хибаре типа «хрущевки» – с соседями-алкоголиками или склеротичной бабушкой. Так ведь нет же. Домик наш – новехонький. Квартплата – 3,5 американских рубля за квадратный метр в месяц. Соседи давно и прочно перешагнули черту зажиточности, которую наш президент российскому населению еще только пообещал. Так что ждать от них проблем не приходится, а сегодня и подавно.
У Арсена, который обитает непосредственно надо мной, и вовсе сегодня первая брачная ночь. Так что ему вообще ни до чего, кроме как до молодой супруги.
В общем, надо было что-то предпринимать, причем самостоятельно.
Но я не успела. В дверь барабанили.
На пороге стоял полуголый испуганный Половник, мой сосед с первого этажа.
– Мать, ты чего?? Ты меня заливаешь! – выпалил он, едва я успела открыть дверь, – Чего у тебя стряслось-то?
Я отошла в сторону и молча указала на открытую дверь в спальню, где по стенам текли ручьи, а на полу гнездились лужи.
– М-да, – промямлил Половник, поддернул трусы и почесал мокрую лысину.
– М-да, – тоже сказала я.
А что тут еще можно было сказать?
Дождь в комнате, полуголый мужик на пороге… Даром, что сосед.
По подоконнику весело стучит капель …
Если это все-таки у Арсена, то это значит, что у него прорвало трубу. И совершенно непонятно, почему ее до сих пор не перекрыли, если они там внизу все в курсе происходящего и вопрос решается.
– Это выше. У Арсена, – изрек задумчиво Половник, снова почесал мокрую лысину. – Чего делать-то будем?
– Чего-чего… Идти надо… будить… – промямлила уже я в свою очередь.
Ни мне, ни Половнику идти к Арсену совсем не хотелось.
– Думаешь, они спят?
Вот о чем мне совсем не хотелось думать, так это о том, чем они сейчас там занимаются.
4.
Надо сказать, что Арсен женился на Люське, на моей старинной подруге, с которой я его, собственно, и познакомила.
Это была любовь с первого взгляда. Он увидел ее и был сражен.
Покорил он Люську своей беззаветной любовью и какой-то почти материнской заботой о ее любимом псе – таксе по имени Уши фон Венцельхоф, или просто Леонард.
Следует также сказать, что пытался жениться на Люське он вот уже год как. Именно год назад он сделал ей предложение, на которое она благосклонно дала согласие. После чего начались Арсеновы мытарства.
Люська говорила: «Да, дорогой».
Иногда: «Ну, конечно, дорогой».
И добавляла: «В ближайшую пятницу пойдем и подадим документы».
«Зачем документы?» – недоумевал Арсен, который уже давным-давно договорился, что принесет сам паспорта, в которых все, что надо, проштампуют.
«Ну как же ты не понимаешь, милый…» – снисходительно улыбалась Люська и ласково и успокаивающе гладила Арсена по щеке.
«Надо же, чтобы было все, как положено», – объясняла она.
И спрашивала просительно: «А белый лимузин? А фата? А белое платье?»
И настаивала: «Нет, нет, все должно быть, как у всех. Чтобы обязательно самим в ЗАГС и ждать месяц… Они ведь месяц дают, чтобы подумать? Или сколько?»
Арсен кивал в знак согласия. Он уже давно был согласен на все и сразу, лишь бы она только вышла за него все-таки замуж.
А Люська снова ласково трепала его по щеке, целовала на прощанье Уши фон Венцельхова, наказывая ему слушаться Арсена, и уезжала в очередную командировку. Разумеется, «до пятницы» дело не доходило.
– Не скучайте, мальчики! – говорила она им обоим.
Фон Венцельхоф вилял ей вслед хвостом, а Арсен пыхтел восхищенно:
– Какая женщина…
Вздыхал глубоко и снова пыхтел:
– Нет… все-таки… какая женщина…
5.
Арсен ждал. Он затаился, как охотник, выжидающий свою дичь. Как снайпер, высматривающий свою цель. Он был настойчив и терпелив. Он выпасал ее, как пастух выпасает строптивую козу.
Он не противоречил и не уговаривал.
Он просто настойчиво – медленно и неизменно – шел к поставленной цели.
Поначалу мы подхихикивали над ним, потом посмеивались, затем – откровенно смеялись. Но Арсен не реагировал.
Он нянчился с фон Венцельхофом, как любвеобильная бабушка с долгожданным внучком. Гулял с ним сам, сам ездил в магазин за кормом. Он купил ему комбинезон из водонепроницаемой ткани на осень – со специальными вставками, чтобы собака была видна в свете автомобильных фар. А на зиму – настоящую собачью дубленку, хорошей выделки, с меховым воротником и петелькой для хвоста.
После дубленки мы умолкли. Весь процесс не столько даже сватовства и ухаживания, сколько тихого противостояния («нет» она все-таки не говорила) стал вызывать чисто антропологический интерес. Чем-то это все напоминало передачу «В мире животных»…
6.
Как бы то ни было, но во всем этом была одна, безусловно, положительная сторона. Арсен по-настоящему привязался к псу. И фон Венцельхоф отвечал ему взаимностью.
Вредный Половник даже утверждал, что Арсен с таксом разговаривает.
Когда Люська, наконец, возвращалась, то бросала якорь у Арсена. И оба – и Арсен, и такс – уже не отпускали ее от себя ни на шаг, сопровождая повсюду.
Арсен, чтобы хоть как-то умилостивить свою богиню, заваливал ее подарками.
Он подарил ей торшер, набор отверток, беспроводную мышь для компьютера, комплект какой-то особенной зимней резины, глобус, инкрустированный полудрагоценными камнями, электродрель, бронзовый бюст Наполеона и много чего еще, но эффекта не было никакого.
Люська не говорила «нет». Люська говорила «да», обворожительно улыбалась и уезжала в очередную командировку.
Мы ждали поступка от Арсена. Даже не поступка, а Поступка. Кажется, и Люська тоже ждала. Он должен был что-то такое сделать, чтобы это формальное «да» превратилось в «ДА» окончательное.
И Арсен придумал. Он втихаря повязал фон Венцельхофа, и с месяц назад подарил ей щенка – фон Венцельхофа Младшего.
И Люська сдалась окончательно.
– Не хочу белый лимузин и белое платье, – сказала она.
– И фату не хочу, – добавила она.
– Я хочу дома, по-простому, в тишине…
Она ласково потрепала Арсена по щеке, залезла в сумку и отдала ему свой паспорт.
Накануне вечером она осталась у Арсена уже не просто так, а как самая что ни на есть законная супруга.
И вот теперь оттуда, где молодые в тишине, по-простому праздновали свой самый главный день в жизни, лилась вода… Ручьями.
Я представила себе выражение лица Арсена, к которому вваливаются в первую брачную ночь с сообщением, что у него прорвало трубу и он заливает нижний этаж…
Но деваться было некуда.
7.
Впрочем, выйдя на лестницу и поднявшись на третий этаж, мы с Половником обнаружили, что совсем не одиноки в своем беспокойстве. Около Арсеновых дверей стоял Васька, за голым торсом которого пряталась какая-то субтильная девица. Васька барабанил в дверь Арсена.
– Давно стучишь? – спросил Половник.
– Не очень, – пробурчал Васька, явно стесняясь девицы.
В этот момент дверь открылась, и нам под ноги выплеснулась огромная волна воды. Она потекла по лестницы, а на ее гребне виднелись две таксячьи головы с совершенно испуганными глазами. Вслед за таксами оттуда же выбежал Арсен в расстегнутых брюках и с воплем:
– Мальчики мои!
За Арсеном бежала Люська в каком-то совершенно невообразимом пеньюаре и тоже с криком, правда слова были другие:
– Собачек лови!
А таксы по пенящимся волнам плыли вниз и тявкали, призывая к спасению.
Брачная ночка у Арсена явно удалась.
8.
Николай и еще трое охранников, босые, в закатанных черных брюках, но в белых рубашках и при галстуках, с ведрами и тряпками рассеялись по лестнице, собирая воду. Они изредка косились на нас.
Мы пристроились на подоконнике и закурили.
Половник сначала пропал куда-то, но потом очень быстро вернулся. Причем не с пепельницей, а с пустой консервной банкой в руках. Не хватало только гитары и чтобы кто-нибудь запел гнусавым голосом про какие-нибудь белые розы …
Васька открыл окно и посмотрел на звездное небо.
– Сто лет вот так вот не курил…
– Ага, – согласился Половник и высунул голову в окно, разглядывая звезды на небе. – Я только Большую Медведицу умею находить. А ты? – спросил Васька непонятно кого, то ли Половника, то ли меня.
По лестнице к нам спускался Арсен.
– Ну чего?
– Да нормально все, – ответил Арсен и потянулся за сигаретой, – В тазу помыла и феном сушит. Эти придурки воду перекрыли – думали, что трубу прорвало… Еле заставил их горячую воду включить. Не оставлять же их грязными… В общем, щас высушит и спать уложит… Рыжий им там угол выделил…
Мы помолчали.
Первым не выдержал Васька.
– Слушай, брат, а чего стряслось-то? – спросил он Арсена.
– Да лопнул он…
– Кто? – не понял сообразительный Васька.
– Матрас…
– Какой?
– Водяной. Мой новый водяной матрас. Я специально купил…
Васька начал тихо ржать.
Половник, особой сообразительностью никогда не отличавшийся, конечно же переспросил:
– Какой водяной матрас??
– Слушай, Половник, – разозлился Арсен, – Ты че, не знаешь, что такое водяной матрас? Это такой, у которого вода внутри!!
Предприимчивый Арсен, которому отказали в белом лимузине и фате, решил сделать брачную ночь незабываемой. Он расстарался и купил водяной матрас, втихаря, сам, без чье-либо помощи притащил его домой и сам наполнил водой. Ему казалось, что так их первая брачная ночь будет незабываемой…
Что ж, ему это вполне удалось.
– А он большой? Матрас то есть, – уточнила я, поскольку до меня тоже уже начали доходить обстоятельства случившейся аварии.
– Три на четыре. Высота 50 сантиметров. Спецзаказ.
– И сколько в нем воды?
– Не помню. Кажется, что-то вроде шести тонн. Или восемь…
– Слушай, а как вы его… это… расколбасили, а? – спросил Васька у Арсена.
Этот вопрос вертелся и у меня на языке, но я задать его так и не решилась.
– Ага, как? – поддакнул Половник. – Они же ужас какие прочные… Ты его чем ковырял-то, а, Арсен?
– Ага, чем? – хихикнул Васька.
– Чем, чем… – Арсен сначала печально задумался, а потом вдруг очень даже оживился. Четный глаз его хитро блеснул, он о чем-то задумался, о чем-то совсем своем, и на губах у него появилась чрезвычайно довольная улыбка.
– Ну, в общем… – для начала из деликатности помялся он. – Ну в общем мы сидели, разговаривали… а потом то… се… В общем, в спальню я ее принес…
– Арсен! Без подробностей! – запротестовала я.
Еще не хватало, чтобы он при мне о моей подруге…
– Эмма! – с укором сказал Арсен. И посмотрел на меня с удивлением.
– Эмма! – подхватил Васька с не меньшим укором.
– Эмма! – поддакнул Половник, но у него с укором не получилось.
– Что Эмма?? Ну что???
– Эмма, за кого ты меня принимаешь? Это все-таки моя жена.
И Арсен пожал плечами в недоумении. Совсем как Люська.
Он помолчал. Мы тоже помолчали. Но любопытство все-таки взяло верх.
– Ладно уж… рассказывай, – не выдержала я.
Арсен в очередной раз глубоко вздохнул, снова пожал плечами, но продолжил.
– В общем, пряжка в молнии застряла… Там чехол такой на молнии, крупной такой… и язычок застрял… Мне бы вытащить аккуратно, а я дернул. Но ни фига не получилось. То ли дернул неудачно, то ли она глубоко вошла… в общем, вода потекла… Я растерялся. Стою, как дурак, около матраса этого, штаны в нем застряли, а из него вода льется. Мне бы из штанов вылезти… или выползти… как-нибудь… а я запсиховал и еще сильнее дернул… Молния и поехала… и вместе с пряжкой… Главное, я испугался. Смотрю на Люсеньку и вижу, что она тоже испугалась. Ну, я еще больше…
– Ну, еще бы… – пробормотал почему-то Половник. Очень сочувственно.
– Ага… Как ливануло… Ночь любви. Шесть тонн…
– Или восемь…
– Ну, или восемь.
– Слушай, а на этом матрасе удобно? – спросил Васька.
– Спать. Все остальное – только на полу.
– А чего так?
– Укачивает, – хихикнул Арсен.