Юрий КУЗЬМИН, Дарья СУХОДОЛЬСКАЯ, Анастасия САЛОМЕЕВА
ЕЛЕНА, БЛАГОДАРЯ ВАШИМ ТЕЛЕ- И КИНОРОЛЯМ, ЗРИТЕЛИ СЕГОДНЯ ВОСПРИНИМАЮТ ВАС КАК ВОПЛОЩЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ, НОВОЙ РОССИЙСКОЙ ЖЕНЩИНЫ – СМЕЛОЙ, САМОДОСТАТОЧНОЙ, РЕШИТЕЛЬНОЙ. ПОЧЕМУ ВАМ, КАК ПРАВИЛО, ПРЕДЛАГАЛИ ИМЕННО ТАКИЕ РОЛИ? И КАК ЭТО СООТНОСИТСЯ С ТЕМ, ЧТО В САМОМ НАЧАЛЕ ВАШЕЙ КАРЬЕРЫ КРИТИКИ НАЗЫВАЛИ ВАС ТУРГЕНЕВСКОЙ ГЕРОИНЕЙ?
– Честно говоря, не помню, чтобы меня называли тургеневской героиней. Но я очень признательна за это сравнение. Возможно, благодаря тому, что в прессе были такие статьи, режиссеры использовали меня не только как «интердевочку» , но предлагали материал и другого рода. Сразу же после «Интердевочки» я играла в кино и на телевидении и Островского, и другие костюмные роли.
Что же касается современности, то я убеждена – женщина в наше жестокое время должна быть сильной. И, наверное, при выборе мною сценария большую роль играет мое подсознание. Каждая моя роль в кино и на телевидении была мне интересна проявлением не женской слабости, а именно силы. Мне интересны ситуации, когда в экстремальные моменты женщина берет себя в руки и готова совершить настоящий поступок, за который ей никогда не будет стыдно. Наоборот, она потом всю жизнь будет гордиться, что она это сделала. Я имею в виду всевозможные проявления этой силы, пусть порой и жестокие по отношению к обидчикам. Но она должна это сделать, чтобы себя уважать и любить.
А слабые героини, тургеневские , мне никогда не были интересны. Такие женщины, наверное, не выживут в нашем мире.
А ВЫ САМИ ПОХОЖИ НА СВОИХ ГЕРОИНЬ?
– Нет, наверное. Мне кажется, я все-таки ближе к тургеневской героине – в том, что касается моих личных переживаний, личной жизни и личных поступков, не относящихся ни к сцене, ни к кино. Только благодаря своим ролям я иногда могу постоять за себя.
КАКОВО ВАШЕ МНЕНИЕ О РОЛИ ЖЕНЩИНЫ В СОВРЕМЕННОМ РОС-
СИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ – НЕ ТОЛЬКО В ИСКУССТВЕ, НО И В ПОЛИТИ-
КЕ, ЭКОНОМИКЕ, БИЗНЕСЕ?
– Я всегда считала, что в некоторых ситуациях женщина мудрее и хитрее мужчины, она может окружить себя умными товарищами, которые, не льстя, будут работать с ней бок о бок. Женщины сильны тем, что не боятся собрать вокруг себя очень мудрую и сильную команду, благодаря которой они и добиваются хорошего и стабильного результата.
Мужчинам же, мне кажется, в этом смысле труднее. Они думают, что все могут сделать сами, и должны всегда быть первыми. Полагаться на других – для них проявление слабости. Из-за этого мужского заблуждения очень многие их хорошие начинания проваливаются.
СЧИТАЕТЕ ЛИ ВЫ СЕБЯ СОСТОЯВШЕЙСЯ И УСПЕШНОЙ?
– Если все время думать, успешна ты или нет, и отвечать на этот вопрос утвердительно, то можно ставить на себе крест. Конечно, я не считаю себя ни состоявшейся, ни успешной. Мне кажется, что у меня еще много сил и энергии, много впереди хороших рабочих лет, много возможностей для самореализации, да и опыта сейчас побольше, чем было лет пять-десять назад, поэтому подводить черту пока рано.
А ЧТО ТАКОЕ, ПО-ВАШЕМУ, УСПЕХ ЖЕНЩИНЫ В ЖИЗНИ?
– Говорят, что в жизни человек должен посадить дерево, построить дом и родить сына… Наверное, это и есть успех, и для женщины, и для мужчины. И то, и другое, и третье я сделала, но я чувствую, что этим мои возможности не ограничиваются, поэтому я продолжаю сажать деревья, строить дома, рожать детей… Не буквально, конечно, но своими ролями…
ВЫ В ТЕАТРЕ ОЧЕНЬ ВОСТРЕБОВАНЫ, У ВАС ПРАКТИЧЕСКИ КАЖДЫЙ СЕЗОН ЯРКАЯ НОВАЯ РОЛЬ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МАССОВЫЙ ЗРИТЕЛЬ ВАС В ОСНОВНОМ ЗНАЕТ ПО ТЕЛЕ- И КИНОРАБОТАМ. ВАС ЭТО НЕ ОГОРЧАЕТ? ВЫ ВЕДЬ ВСЕГДА ГОВОРИЛИ, ЧТО ТЕАТР ВАМ БЛИЖЕ, ЧЕМ КИНО…
– Нет, не огорчает. Если бы я выходила на сцену и в зале не было бы людей, то, наверное, тогда бы я огорчалась и говорила: «Ну, как же – люди меня видят и в кинотеатрах, и на телеэкранах, почему же они не ходят на мои спектакли?!». Но поскольку у нас в «Современнике» всегда полный зал и аншлаги, никакой обиды я не чувствую.
Театр – это особая специфика, особая романтика, определенный дух. Я знаю, что многим людям театр не доставляет такого удовольствия, как кино, поскольку в театре, как они считают, нет крупных планов. Для них визуальное искусство, кино, ближе, понятнее и любимей. Поэтому и знают они меня в основном по кино- и телеработам. Это все дело вкуса: если кто-то любит что-то живое, постоянно пульсирующее, то приходит в театр.
Я уже давно работаю в театре, с 1984 года, и за все это время сцена меня не разочаровала, да и количество зрителей на моих спектаклях не уменьшается. А телевидение и кино просто подогревают ко мне интерес зрителей. Большинство людей знает, что в кино могут сниматься даже непрофессиональные артисты. Талантливый режиссер и хороший оператор из любого человека сделают звезду. А на сцене ты ничем не прикрыт. Ни оператор, ни режиссер, ни монтажер тебе не помогут. Как сыграл – так и сыграл.
А ПО МОЛОДОСТИ, КОГДА ВЫ ЕЩЕ МАЛО СНИМАЛИСЬ И ТОЛЬКО ИГРАЛИ В ТЕАТРЕ, НЕ БЫЛО ОБИДНО, ЧТО ЗВЕЗД СЕЙЧАС ДЕЛАЮТ ИЗ НИЧЕГО, А К ВАМ ИЗВЕСТНОСТЬ ТАК И НЕ ПРИХОДИТ?.. ВЕДЬ АКТЕРЫ, КОТОРЫЕ ВОСТРЕБОВАНЫ В ТЕАТРЕ, ЗНАЧИТЕЛЬНО ВЫШЕ МНОГИХ СЕГОДНЯШНИХ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ ЗВЕЗД ЭКРАНА, НО ПОЛУЧАЮТ ЗНАЧИТЕЛЬНО МЕНЬШЕ, ЧЕМ ОНИ.
– Нет, обидно не было. Кстати, в телепроектах только некоторые наши звезды получают большие гонорары, остальные же снимаются за установленную ставку. Обидно другое: человек называет какую-то баснословную сумму гонорара, которую он получил за какую-то работу, а потом я вижу то, чтo он сделал на экране, и это ужасно. После этого становится неловко. Мне, не ему.
ВЫ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ СВОЕЙ ТЕАТРАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ПРОСЛУЖИЛИ В «СОВРЕМЕННИКЕ» . ЧТО ТАКОЕ «СОВРЕМЕННИК» ДЛЯ ВАС – ПРОСТО МЕСТО РАБОТЫ ИЛИ ЦЕНТР ЖИЗНИ?
– Работой это, вообще-то, очень сложно назвать. От этого дела получаешь удовольствие. Мне кажется, что даже если ты талантливый слесарь и работаешь на заводе, то в какой-то момент, как бы ты ни любил свои железки, ты будешь уставать оттого, что каждый день, с утра до вечера, пять дней в неделю тебе приходится делать одно и то же. У нас такого нет. Актерство – уникальная профессия, в том смысле, что каждый день можно делать что-то новое.
И репертуарный театр – тоже уникальное явление. Да, сейчас много антреприз, люди начинают обращаться на Запад, где нет репертуарных театров, антрепризное движение становится сильнее. Но прелесть репертуарного театра в том, что он дает актерам возможность годами шлифовать то, что они делают на сцене, каждый день выходить не с одной и той же заготовкой, а прикасаться к роли по-новому.
Спектакль – это живая субстанция, которая зависит от многих вещей: от твоего настроения, приятной или неприятной встречи с утра, от твоего самочувствия… То есть существует масса нюансов, которые помогают продлевать жизнь спектаклю, даже если он очень долго идет в театре. У меня есть два спектакля, которые я играю уже более десяти лет. Это «Мурлин Мурло», который идет 16-й сезон, и «Пигмалион», он идет 13-й сезон. Кажется, невозможно уже столько лет выходить на сцену с одним и тем же текстом, одними и теми же партнерами и в одних и тех же костюмах. Но благодаря тому, что мы живем этим делом и любим то, чем занимаемся, каждый спектакль у нас получается как первый.
ЗА ВАШУ ТВОРЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ ВАМ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ РАБОТАТЬ СО МНОГИМИ ВЫДАЮЩИМИСЯ РЕЖИССЕРАМИ: ТОДОРОВ-
СКИМ, ВОЛЧЕК, АБДРАШИТОВЫМ, ВАЙДОЙ… ВЫ УПРАВЛЯЕМАЯ РЕЖИССЕРАМИ АКТРИСА ИЛИ ВСЕ-ТАКИ ВНОСИТЕ БОЛЬШУЮ ДО-
ЛЮ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ В СВОЮ РАБОТУ?
– Если бы я была слишком самостоятельной и очень высокого о себе мнения, слишком самолюбивой и чересчур самодостаточной, то, наверное, мне было бы неинтересно работать с хорошими режиссерами. Я бы без них все знала и умела. Я же подхожу к режиссеру, какой бы величиной он ни был и каким бы опытом ни обладал, как белый лист бумаги. Мне нужно, в первую очередь, увидеть, услышать, почувствовать, что хочет от меня этот человек. Я всегда надеюсь на то, что режиссер откроет во мне что-то новое, нечто неожиданное и интересное для меня. Чтобы люди сказали: «О! Такой мы Яковлеву еще не видели!» Поэтому я всегда абсолютно открыта и управляема. Потом, когда я почувствую, чтo от меня хочет режиссер, и если моя природа не будет абсолютно противиться тому, что мне предлагают, я буду направлять все силы на то, чтобы делать так, как говорит мне постановщик.
Но, естественно, и без своих актерских привычек не обойтись, всегда нужно на что-то опираться, так что и свое я предлагаю. Потом, возможно, благодаря этому сотрудничеству у меня появятся другие привычки. Наверное, в этом и есть смысл совместной работы артиста и режиссера.
А С КЕМ ИЗ РЕЖИССЕРОВ РАБОТА ВАМ ПРИШЛАСЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПО ДУШЕ?
– Не могу обидеть ни одного режиссера. Со всеми. Со многими я работала по два-три раза, а есть режиссер, Петр Ефимович Тодоровский, с которым мы сделали четыре картины. Это уникальный человек и уникальный режиссер. Могло быть и больше работ – с его стороны были и другие предложения, от которых мне пришлось отказаться по разным причинам. Это то, что касается кино.
А в театре, конечно, Галина Борисовна Волчек. Я с ней больше всех проработала, мы сделали вместе много спектаклей. Она дала мне возможность встретиться на сцене и с другими выдающимися режиссерами, например с Анджеем Вайдой в «Бесах» . Но Галина Борисовна мне все-таки ближе всех, поскольку и соли, и сахара мы с ней съели не один пуд.
КАК ВЫ ПРИШЛИ В ПРОГРАММУ «ТАНЦЫ СО ЗВЕЗДАМИ» ? И ЧТО ВАМ ДАЛА ЭТА ПРОГРАММА?
– Зима этого года – первая зима, в которую я не мерзла, несмотря на то что она у нас выдалась очень холодной. Все это благодаря той теплой компании, которая собралась в программе «Танцы со звездами» , благодаря тому, что мы постоянно двигались и скакали, пусть и невпопад, и непрофессионально. Плюс подогревала авантюра, в которую я ввязалась.
Ощущения от этой программы только самые приятные. Предложили – я согласилась. Причем я в тот момент получила несколько предложений принять участие в разных телепрограммах. Но «Танцы со звездами» мне больше всего приглянулись. Я рада, что выбрала этот проект и приняла в нем участие.
За те два месяца, которые я была в «Танцах со звездами» , я не пропустила ни одной программы по танцам, которые шли по другим каналам. Садилась и как сумасшедшая смотрела все от начала до конца. Поначалу ничего не понимала, не могла отличить румбу от самбы, а потом втянулась и разобралась. Сейчас я в этом полупрофессионал: могу на раз определить, какой танец исполняется, румба или ча-ча-ча (смеется).
А КАКОЙ ТАНЕЦ ВАМ ОСОБЕННО ПОНРАВИЛОСЬ ТАНЦЕВАТЬ САМОЙ?
– Поскольку ни один танец, из исполненных мной в этой программе, не получился так, как мне хотелось, они мне нравятся все (смеется).
У ВАС АКТЕРСКАЯ СЕМЬЯ. ВЫ И ВАШ СУПРУГ, ВАЛЕРИЙ ШАЛЬНЫХ, СОСТОЯВШИЕСЯ АКТЕРЫ, А СЫН ДЕНИС, НЕСМОТРЯ НА СВОЙ ЮНЫЙ ВОЗРАСТ, КАК ГОВОРЯТ, ЗАНЯЛ ОЧЕНЬ РЕШИТЕЛЬНУЮ ПОЗИЦИЮ И НЕ ХОЧЕТ СВЯЗЫВАТЬ СЕБЯ С ИСКУССТВОМ В БУДУЩЕМ. ВАС ЭТО НЕ ОГОРЧАЕТ? КЕМ БЫ ВЫ ХОТЕЛИ ВИДЕТЬ СЫНА, КОГДА ОН ВЫРАСТЕТ?
– Мне кажется, что у Дениса эта позиция от детского максимализма, он хочет, чтобы мама и папа принадлежали только ему, а профессия нас отнимает. Денис видит, сколько времени, сил и нервов отнимает наша работа. Возможно, здесь есть доля ревности, хотя результаты нашей работы Денис оценивает довольно объективно.
Прогнозировать же, кем станет мой сын, рано. Пока я не вижу у него стремления к какой-то определенной профессии. Сейчас у него наблюдается только одно стремление – к компьютеру, но, наверное, так происходит со всеми современными детьми. Я же вижу свою задачу в том, чтобы напоминать Денису о том, что с каждым днем он становится все взрослее, и если уже сейчас он начнет думать о своей будущей профессии, тем проще нам будет в дальнейшем.
ВЫ УСПЕШНАЯ И ВОСТРЕБОВАННАЯ АКТРИСА, А ЭТО ПРЕДПОЛАГАЕТ ПОЧТИ ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ У ВАС СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ. КАК ВАМ УДАЛОСЬ СОХРАНИТЬ ПРИ ЭТОМ СТОЛЬ ГАРМОНИЧНУЮ СЕМЬЮ, И ЧТО ВЫ ПОСОВЕТУЕТЕ ТАКИМ ЖЕ ЗАНЯТЫМ ЖЕНЩИНАМ, КАК ВЫ?
– Вы, может быть, удивитесь, но я все свободное время провожу дома и веду себя как мама-монстр (смеется). Свободное время у меня все-таки есть, у нас же профессия такая – то густо, то пусто. Иногда, правда, бывает, что я очень занята и не могу достаточно внимания уделять мужу и сыну. Но моя семья это понимает. Такое понимание достигается годами: мы с Валерой с 1985 года вместе живем, а это уже очень большой срок. Были шероховатости и обоюдное недовольство, ссоры и разбегания, но гармония, наверное, сразу и не рождается, она выковывается и репетируется.