Тимур ХУРСАНДОВ
КОГДА В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА СУФРАЖИСТКИ ОТЧАЯННО БОРОЛИСЬ ЗА ПОЛУЧЕНИЕ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ПРАВ, ВРЯД ЛИ ДАЖЕ ОНИ МОГЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ЖЕНЩИН БУДУТ ИЗБИРАТЬ ГЛАВАМИ ВЕДУЩИХ ДЕРЖАВ МИРА И ОНИ СТАНУТ ОПРЕДЕЛЯТЬ ПОЛИТИЧЕСКУЮ «ПОГОДУ» НА ДОБРОЙ ПОЛОВИНЕ ЗЕМНОГО ШАРА. СЕГОДНЯ ЖЕНЩИНАМИ В ПОЛИТИКЕ — ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, В БОЛЬШИНСТВЕ СТРАН ЗАПАДА — УЖЕ НИКОГО НЕ УДИВИШЬ, А ВЕДЬ ВСЕГО ЧУТЬ БОЛЬШЕ ВЕКА ПРОШЛО СО ВРЕМЕН БОРЬБЫ ЗА ТО, ЧТОБЫ ЭТА СФЕРА ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ НЕ ДЕЛИЛАСЬ НА МУЖЧИН И ВСЕХ ПРОЧИХ — «ВКЛЮЧАЯ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ».
Три вида феминизма
Сейчас женщины вхожи не только в коридоры власти, но и в руководство крупнейших транснациональных корпораций. Поэтому просто избирательных прав им уже недостаточно, и приоритеты у борцов за равноправие полов другие, и амбиции ощутимо выше. По большому счету, на сегодняшний день принято различать феминизм либеральный, скромно довольствующийся признанием основных гражданских прав женщины, и социальный, сторонницы которого замахиваются уже на ликвидацию разделения труда и ратуют за такие «ужасы», как законодательно закрепленное вовлечение мужчин в воспитание детей. На основе смешения этих двух течений появился и феминизм государственный, особо полюбившийся в продвинутой Северной Европе; для него характерны обязательные квоты для женщин на замещение ключевых постов в государстве. В Германии, например, в ряде партий юридически закреплено положение, согласно которому 50% выборных должностей, причитающихся этому движению, должны занимать женщины. И потому неудивительно, что федеральный канцлер ФРГ сейчас Ангела Меркель, а не какой-нибудь Йохан или Ганс и даже не Герхард. А ведь еще совсем недавно и у немецких фрау имелись проблемы: до 1977 года в Западной Германии действовал Гражданский кодекс, в котором было четко прописано, что основная обязанность женщин — работа по дому. Тут уж не до общественной деятельности.
В других странах представительницы прекрасного пола также активно обживают самые высокие посты. В Соединенных Штатах женщинам на откуп, видимо, отдана внешняя политика, которую в последние годы курировали две «железные леди» — Мадлен Олбрайт, возглавлявшая Госдепартамент в администрации Билла Клинтона, и нынешний госсекретарь Кондолиза Райс. Причем эпитет «железная» по отношению к ним вовсе не кажется преувеличением. Олбрайт — это бомбардировки Югославии; Райс — жесткая позиция по Ираку, развертывание системы противоракетной обороны в Восточной Европе, перетягивание каната с Ираном и многое другое. На их фоне невесть как затесавшийся между двумя дамами Колин Пауэлл выглядит невинным мирным голубем.
Да и вообще, американские женщины уже вполне освоились в политике: они возглавляют пять штатов из 50 и занимают 25% всех выборных должностей в Соединенных Штатах.
Но все это может показаться мелочью уже после следующих президентских выборов в США. Хотя до них остался еще год, но один из фаворитов уже четко обозначился — это сенатор-демократ от штата Нью-Йорк Хиллари Клинтон. Ее популярности впору позавидовать многим политикам-мужчинам, и не зря противники бывшей первой леди Америки из стана республиканцев резонно полагают, что конкуренцию на выборах ей может составить только другая женщина, а именно Кондолиза Райс.
На противоположном конце американского континента наблюдается схожая ситуация.
В Аргентине мало кто сомневался, что высший пост в государстве займет жена президента Нестора Киршнера Кристина, которую считают чуть ли не наследницей знаменитой Эвиты Перон. А основным соперником сеньоры Киршнер на выборах был не какой-нибудь маститый сенатор или представитель крупного бизнеса, а бывшая королева красоты одного из аргентинских штатов Эльза Каррио. О том, что в предвыборную гонку может вклиниться мало-мальски серьезный претендент мужского пола, в стране вечного танго, судя по всему, никто даже и не думал.
Куда движемся мы
А что у нас? Модное поветрие на женщин во власти в конце концов, похоже, докатилось и до России. Раньше за редким исключением, вроде губернатора Валентины Матвиенко, вице-спикера Госдумы Любови Слиски да пары руководителей второразрядных ведомств, женщин в высших эшелонах российской власти не было. Россиянкам оставалось только с завистью наблюдать за соседками-украинками, способными похвастать Юлией Тимошенко, которая, вполне вероятно, станет основным претендентом на пост президента страны на следующих выборах. Но вот проснулись и в Москве: в новом кабинете министров, к удивлению публики, двумя далеко не последними ведомствами отныне будут управлять женщины. Эльвире Набиуллиной предстоит «рулить» Министерством экономического развития и торговли, чьи полномочия хоть и значительно растасканы по другим ведомствам после ухода Германа Грефа, но все же и сейчас достаточно серьезны. Татьяна Голикова, бывшая ранее правой рукой министра финансов Алексея Кудрина и протащившая немало проектов бюджета через горнило Госдумы, брошена на разгребание завалов, именуемых Министерством здравоохранения и социального развития.
Но все же этот успех остается единичным. И возникает вопрос: а можно ли в России перевести присутствие женщин во власти на систематическую основу? Вроде бы можно. Еще в 1996 году был издан указ президента России «О повышении роли женщин в системе федеральных органов власти и органов государственной власти субъектов РФ».
В нем, в частности, предлагалось рассмотреть возможность введения «минимальной квоты для замещения женщинами государственных должностей федеральной государственной службы». На первый взгляд подобные документы достойны всяческого поощрения. Но есть и загвоздка, делающая их практически бесполезными: как ни парадоксально, за женщин не голосуют в первую очередь… сами женщины. А ведь именно они составляют наиболее многочисленную и активную часть отечественного электората. Робкие попытки создать гендерно ориентированные партии и движения пока показывают тщетность усилий на этом направлении: кто сейчас помнит о Российской партии защиты женщин или партии «Женщины России», ни разу не преодолевших барьер, необходимый для прохождения в Думу? Безусловно, существуют некоторые довольно эффективно действующие организации, такие как материнские объединения или женские институты, но они являются узкоспециализированными, что лишает их шанса на развитие и трансформацию в действительно влиятельные общественно-политические движения.
Да и не решит, скорее всего, пресловутое квотирование всех проблем. А кроме того, есть большая вероятность перегнуть с этим палку. Можно, конечно, хоть завтра принять закон о том, что в парламенте или правительстве должно быть не меньше 50% женщин. Но вот проголосуют, например, 70% населения за кандидатов мужского пола — а практика и соцопросы показывают, что так оно и будет, никак не меньше, — и что тогда делать? Тут и до полного абсурда недалеко. Ведь как не без сарказма, но довольно справедливо отмечают некоторые эксперты, за законами о квотировании по гендерному признаку могут последовать инициативы об обязательном представительстве в госорганах бородатых или, скажем, левшей.
Лидерство без квотирования
Кстати, примечательно, что значительную часть списка самых влиятельных женщин мира занимают представительницы стран, где о квотировании для женщин и о феминизме если что и слышали, то почти наверняка уверены, что это из области то ли гастрономии, то ли астрономии. Так, на второй позиции в нем стоит вице-премьер Китая У И, уступившая лишь Ангеле Меркель.
А на третьей — глава инвестиционных программ Сингапура Хо Чин, обогнавшая Кондолизу Райс, даром что та практически вершит судьбы мира.
В Европе же, которая вроде бы давно стала эталоном равноправия, большинство, как показывает практика, склонно голосовать за мужчин-политиков. Стереотип о том, что мужчины более надежны, лучше мыслят логически, менее подвержены эмоциональным порывам, так быстро все же не исчезнет. О чем говорить, если даже женолюбивые французы на недавних президентских выборах предпочли по сути «понаехавшего тут» Николя Саркози обаятельной и своей в доску Сеголен Руайяль. И вряд ли дело здесь исключительно в достоинствах и недостатках предвыборных платформ кандидатов на пост хозяина Елисейского дворца.
С учетом всего этого справедливым будет предположить, что наиболее перспективный путь к тому, чтобы женщины застолбили твердое место в политической и общественной жизни, —
эволюционный. В тех же Соединенных Штатах или Китае, где квотированием и не пахнет, присутствие женщин в большой политике более чем ощутимо и значимо, а там, где процветает государственный феминизм, женщины далеко не всегда занимают высшие посты, довольствуясь скромными должностями, которые, возможно, достались бы им и без квот. Да и вообще процесс движется к отходу от принципа закрепления должностей по гендерному, расовому или какому-то иному физиологическому признаку. Ведь доведенный до абсурда этот принцип приводит к тому, что каждая кухарка может управлять государством. А вот когда в государстве будет больше не кухарок, а женщин с дипломами юристов, экономистов, управленцев, тогда, наверное, президент или премьер-министр в юбке станут рассматриваться как нечто обыденное.
Пока же в России политический феминизм в любой его форме не может пробиться через дебри национальной культуры. У мужчин женщина в политике вызывает либо усмешку, либо характеристику из серии «бешеная баба». И что самое главное — сами женщины, за исключением немногочисленных «бешеных», не стремятся к активной деятельности в общественной сфере и, более того, не поддерживают «своих». И пока дела обстоят именно так, не видать нам множества женщин-министров, парламентариев, губернаторов, не говоря уж о женщинах, занимающих пост президента или премьер-министра. Ну не нужно это! Причем никому.