Анастасия САЛОМЕЕВА
Фото ИТАР-ТАСС
«ТРЕНЕР — ЭТО СКОРЕЕ МУЖСКАЯ ПРОФЕССИЯ. НО СО ВРЕМЕНЕМ
У МЕНЯ СФОРМИРОВАЛСЯ ХАРАКТЕР, ВЫРАБОТАЛАСЬ ЖЕСТКОСТЬ.
Я ВИЖУ ЦЕЛЬ И СТРЕМЛЮСЬ ДОВЕСТИ НАЧАТОЕ ДО КОНЦА, ПОСКОЛЬКУ ТОЧНО ЗНАЮ, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ВОСПИТАТЬ ЧЕМПИОНА».
Елена Анатольевна, вы родились в семье актеров, выросли за кулисами, в детстве снялись в нескольких фильмах. Казалось, вам была уготована судьба актрисы, но все-таки вы выбрали фигурное катание. Почему?
В первые дни войны нас с мамой, немкой по происхождению, выслали в Казахстан. В эвакуации я заболела туберкулезом. И когда мы вернулись в Москву, кстати с большим трудом и по содействию Юрия Александровича Завадского, врачи рекомендовали родителям отдать меня в спорт — какой угодно, только бы занятия проходили на улице. В это время мы как раз получили комнату в новом доме Театра им. Моссовета, расположенном в самом начале Беговой улицы, рядом был Стадион юных пионеров. Туда меня и отдали заниматься фигурным катанием к нашему знаменитому тренеру Татьяне Александровне Толмачевой (Гранаткиной). Ну а затем все так удачно пошло, что мои другие возможные карьеры отпали сами собой.
По материнской линии ваш род восходит к немецким баронам. Вы чувствуете в себе что-то от этих предков?
Я скорее в своей маме многое от них видела. Если говорить обо мне, то я всегда умела сохранять дистанцию между собой и окружающим миром. Наверное, это оттуда. А об остальном судить не берусь.
После того как нас выслали из Москвы, в доме не сохранилось ни одной метрики, ни одного документа, подтверждающего это родство. Есть только справка из НКВД, тарелки, изготовленные на фарфоровом заводе, которым владел мой прадед в Москве, да фотография прабабушки. Все остальное мама уничтожила. В нашей семье об этом никогда не говорилось, потому что, как я понимаю, мать безмерно боялась поднимать эту тему. И до сих пор я не очень много знаю о собственном происхождении, хотя сейчас и занимаюсь своим генеалогическим древом.
Вы стали тренером в 19 лет. Трудно ли было вам, молоденькой девушке, заниматься работой, которую, как считается, должен делать человек, умудренный жизненным опытом?
Я не сразу занялась именно тренерской работой. Будучи чемпионкой Советского Союза по одиночным танцам на льду, я поступила на балетмейстерский факультет ГИТИСа и стала работать балетмейстером, привносить хореографию в фигурное катание. А потом, увидев, как много делается чисто технических ошибок, и почувствовав в себе силы работать тренером, начала совмещать и то и другое.
А еще говорят, что тренер — мужская профессия.
Конечно. Это действительно скорее мужская профессия. Но со временем у меня сформировался характер, выработалась жесткость. Я вижу цель и стремлюсь довести начатое до конца, поскольку точно знаю, что требуется сделать, чтобы воспитать чемпиона. Многим тренерам это, к сожалению, не удается, они бросают работу на полпути. Это ведь очень сложно: и спортсменам тяжело, и самим тренерам нервы лишний раз не хочется портить.
А какими качествами должен обладать хороший тренер?
Прежде всего он обязан быть профессионалом и очень грамотным человеком. Это главное. Увы, за наше дело берутся все и вся, но лишь единицы понимают, во что они ввязались.
Также тренер должен обладать харизмой, потому что спортсменов необходимо увлечь. Если они не будут верить тебе и в тебя, не будут увлечены тем, что ты им предлагаешь, теми перспективами, которые перед ними рисуешь, они за тобой не пойдут и будут вечно отрицать все твои идеи.
А кроме того, тренеру нужно быть предельно честным человеком, чтобы спортсмены знали, что он их никогда не подведет и не обманет. Не надо обещать им больше того, что они могут сделать и достигнуть.
А в семье вы проявляете свои тренерские качества?
Нет, дома я отдыхаю. Семейный ужин, чай, время, проведенное на даче, — это лучшие мои часы. В семье я не показываю свои тренерские замашки. Хотя когда-то в молодости, если я дня два-три не была на тренировке, мой муж и сын начинали кричать: «Быстро, на лед!» — поскольку я начинала «тренировать» и их. Сейчас уже такого нет, конечно.
Чемпион тоже должен быть сильным человеком?
Безусловно. Без сильного характера и лидерских качеств добиться ничего нельзя. Человек должен родиться чемпионом. Бывают очень способные люди, которые ломаются на полпути. Спорт — это драка, а не удовольствие. И тому, кто хочет стать чемпионом, нужно научиться драться.
У нас же всего два соревнования — чемпионат Европы и чемпионат мира, да еще раз в четыре года Олимпийские игры, где от спортсмена требуется продемонстрировать максимум того, на что он способен. Мы не можем позволить себе сказать: «Я сегодня не в форме, болен, у меня нет настроения». При любых обстоятельствах у человека обязан быть настрой на выигрыш, на драку. Конечно, это можно воспитать, и спортсмена можно заставить полюбить соревнования. А их нужно любить. Ведь чемпион должен просто обожать быть первым и получать удовольствие от того, что он доказывает свое первенство. Если это есть, то все получается.
Из множества ваших учеников есть самые любимые?
Да. Пожалуй, это Мила Пахомова и Владимир Котин — самые любимые и близкие по духу, по творческому началу. Ученики, которые очень хорошо меня понимали, а я — их. Мои идеи получили свое максимальное развитие именно в этих спортсменах. Они выдающиеся люди.
Володя сейчас работает вместе со мной, тренером. И я считаю, что наши ученики резко отличаются от других фигуристов в лучшую сторону.
За годы работы у вас сформировалась своя школа…
Конечно. Кстати, скоро моя школа обретет стены: заканчивается строительство Ледового дворца в московском районе Строгино, большого спортивного комплекса, где мы сможем обучать фигурному катанию большое число людей. Здесь будут учиться и маленькие дети, и подростки, и те, кто осваивает искусство высшего спортивного мастерства.
Каким, на ваш взгляд, в жизни женщины должно быть соотношение работы и семьи?
Семья — это главное. Я считаю, без семьи женщине очень трудно. У любой из нас должен быть потрясающий «тыл»: дом и обед на столе, муж, дети, внуки. Кто-то, наверное, может целиком посвятить себя делу и даже найдет в этом счастье. Но для меня такое немыслимо.
А как вам удается совмещать напряженную профессиональную деятельность и гармоничную семейную жизнь?
С трудом. Сейчас я понимаю, что мне пора сбросить тот сумасшедший ритм, в котором протекает моя профессиональная жизнь, что пришло время остепениться. Но ничего не получается. Из года в год я беру на себя все большие нагрузки, занимаюсь все большим количеством дел. Надеюсь, что с открытием моей школы в Строгине это прекратится. Работы, конечно, будет больше, но я сосредоточусь только на ней.
А сейчас у меня очень много разных проектов. К зимней Олимпиаде в Сочи, к 2014 году, я ращу новых чемпионов в фигурном катании.
У меня сейчас занимаются замечательная пара Кристина Горшкова и Виталий Бутиков, недавно выигравшие этап Гран-при среди юниоров, и просто потрясающая девочка Катя Козырева. Есть еще несколько талантливых маленьких детей, но что из них получится — покажет время. А потенциал этих ребят уже виден. Надо сосредоточиться и еще раз «вытащить» чемпионов. Больше, наверное, не буду, пусть работает Володя Котин.
Почему?
Ну что же, мне до 90 лет фигуристов тренировать?! Чтобы вырастить чемпиона, надо потратить десять лет. Именно поэтому у нас сегодня такой провал во взрослом фигурном катании: старые чемпионы ушли, а заменить их некому. Таков результат тяжелых для отечественного спорта 90-х годов: за это время мы потеряли целое поколение фигуристов.
Фигурное катание крайне субъективный вид спорта. Как вы реагируете на не всегда справедливые оценки судей?
Да уж, субъективный, против этого ничего не скажешь. Раньше на такие судейские оценки я реагировала очень эмоционально, сейчас же отношусь к ним абсолютно спокойно, ведь изменить я ничего не могу. Кроме того, у нас сейчас новая и очень сложная система оценок. Если же я вижу, что по каким-то параметрам нам баллы снизили, то понимаю, что это надо исправить на будущее, и исправляю.
А кто больше волнуется на соревнованиях — вы или ваши подопечные?
Они, конечно. Много лет назад, когда выступали мои первые пары, я очень сильно волновалась, вплоть до того, что не могла смотреть на их выступления, убегала за кулисы. А сейчас для меня это всего лишь рабочий момент. Конечно, когда ребята выходят на лед, внутри что-то сжимается, но не более того. Я должна быть собранной и сдержанной.
Говорят, что сейчас фигурное катание стало более зрелищным. Это так?
Нет. Оно, напротив, стало крайне сложным с технической точки зрения и из-за этого менее зрелищным. Наша новая система все сдвинула в сторону техники, на соревнованиях больше нет места ни уникальным программам, ни музыке. Поэтому выступления довольно скучны для зрителей.
Зрелищны новые проекты в фигурном катании. Например, телешоу «Танцы на льду», которое транслирует телеканал «Россия» и в котором я участвую второй год. Просто потрясающая передача, от нее я получаю колоссальное удовольствие! Для меня это как глоток свежего воздуха. Я с радостью еженедельно встречаюсь со своими коллегами из жюри и с огромным интересом смотрю, как взрослые люди, многие из которых раньше даже не стояли на коньках, осваивают наше искусство. Это совершенно новый для меня опыт.
Но самое главное, что благодаря «Танцам на льду» в наш вид спорта хлынул огромный поток детей. И это здорово. Мы надеемся, что так нам удастся вернуть массовость спорта, потерянную в 90-х годах. Среди миллионов занимающихся фигурным катанием детишек мы обязательно найдем будущих чемпионов. Так что большое спасибо телеканалу «Россия» за то, что он запустил этот проект и продолжает его.
В тяжелые 90-е годы фактически все российские тренеры в фигурном катании уехали из России, а вы остались. Почему?
Да, осталась, хотя могла уехать когда угодно и куда угодно. Просто не хотелось. Да и мой сын, а он дипломат и много лет проработал за рубежом, категорически противился этому. А куда же мы поедем без детей и внуков?
Не надо винить наших тренеров за то, что они стали работать с иностранными спортсменами. Зарплаты, которые они получали, да и сейчас получают в России, нельзя сравнить с тем, сколько зарабатывают люди нашей профессии за границей. Здесь в 90-х все кончилось: закрылись катки и почти все тренеры оказались на улице. Куда им было деваться? А за границей можно было нормально жить и хорошо зарабатывать.
Я же, оставшись на Родине, старалась сохранить те традиции, которые были наработаны в отечественном фигурном катании за десятилетия, сделать так, чтобы ничто не пропало.
Я организовала детский балет на льду, куда попали мои ребята, занимавшиеся на катке «Динамо» и после его фактического закрытия тоже оказавшиеся на улице. Мы много поездили по миру. Нашла спонсоров — к счастью, нас поддержало много людей, помогших нашему коллективу выжить.
Но постепенно все стабилизировалось, и российское фигурное катание начало возрождаться. Вернулись и некоторые тренеры, среди них и Володя Котин, успевший поработать и в США, и в Великобритании.
Правда, сейчас еще не все гладко. Нам не удается ликвидировать десятилетнего провала между поколениями фигуристов, о чем я уже говорила. Лет через десять мы про него забудем, но пока еще много работы.
Как сейчас в мире относятся к такому виду спорта, как фигурное катание?
Увы, в настоящее время это отношение на низшей отметке. Правила игры здесь диктуют США, от которых в наш вид спорта поступают основные средства, но сейчас там интерес к фигурному катанию на нуле: у них нет своих чемпионов, а поэтому нет и финансовой поддержки. Среди европейских стран фигурное катание более или менее популярно во Франции, в Италии и Германии. Правда, в последнее время этот вид спорта очень сильно поднялся в Японии, что вполне объяснимо: у Японии есть свои чемпионы.
В фигурном катании сильно снизился объем призовых фондов. Если пять лет назад это были нормальные деньги, то сейчас — мизерные.
И сегодня мы весьма бедный вид спорта. Серьезные страны Европы и мира не хотят браться за проведение мировых чемпионатов, потому что это дорого и уже не интересно публике, а значит, и нет дотаций от телевидения. Однако, на мой взгляд, во всем этом нет ничего страшного. Сейчас мы переживаем период упадка, но через несколько лет обязательно будет подъем.
Если говорить о российском фигурном катании, то хочу отметить, что нас очень активно стала поддерживать Москва. Столичные власти понимают значимость фигурного катания и интенсивно его развивают. Идея создания того же Ледового дворца в Строгине принадлежит Правительству Москвы, оно же взялось и за его воплощение. А кроме того, у Федерации фигурного катания Москвы замечательный президент — это префект Северо-Восточного административного округа столицы Ирина Яковлевна Рабер, очень много делающая для нашего вида спорта.
Нынешнее поколение молодых фигуристов сильно отличается от тех, кого вы тренировали раньше?
Да, и часто в худшую сторону. Мне очень не нравится, что у современной молодежи разговор все время идет о деньгах. Видимо, жизнь поставила всех нас в такие условия, что сейчас мы прежде всего думаем о материальной выгоде и возможной перспективе, нежели о творчестве и других более высоких материях. Люди приходят в спорт не ради того, чтобы найти себя, реализоваться, творчески выразиться, оставить свой след в истории, наконец, а ради более прозаических вещей. Раньше такого не было.
Я не одобряю подобного отношения, но понимаю, что никак не могу исправить ситуацию, —
время такое.
С другой стороны, молодое поколение очень хваткое во всех смыслах этого слова, оно более коммуникабельное и более информированное, чем те, кто был до них. Это интересно и совсем неплохо. Мне кажется, что такие качества нашей молодежи можно и нужно использовать во благо.
Что бы вы пожелали нашим читательницам?
Удачи в работе! Пусть для вас бизнес будет не только способом получения прибыли, но и творчеством. И конечно, чтобы была хорошая семья!