Тимур ХУРСАНДОВ
Если посмотреть на спектр современных женских общественных и политических движений, то просто глаза разбегаются. Одних видов феминизма не счесть: тут и либеральный, и психоаналитический, и постмодернистский, и даже — вы не поверите! — пушистый феминизм, иногда, впрочем, скромно именуемый легкомысленным. Как же мир — в первую очередь, конечно же, западные страны — скатился до подобного «безобразия»?
Вспомнит, как все начиналось, скорее всего, вряд ли кто, ведь зарождаться движения, отстаивающие права женщин, начали еще в далеком XVIII веке. Участь пионеров, вернее, пионерок этого направления была, откровенно говоря, незавидной.
Одни из первых ласточек женских движений появились на горизонте к началу Войны за независимость (1775—1783 годы) в США. И первой американкой на этом поприще считают Абигайл Адамс Смит с ее знаменитым лозунгом: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, не станем подчиняться власти, которая не представляет наших интересов». Форменный бунт! Но на тот раз все ограничилось пустыми заявлениями.
Затем, в период Великой французской революции, к своим американским подругам присоединились француженки, и дело приняло нешуточный оборот. Тогда на волне реформаторских настроений зародилось множество клубов, ратующих за активное вовлечение женщин в политическую жизнь. Некая Олимпия де Гуж даже написала Декларацию прав женщины и гражданки и попыталась протолкнуть ее через Национальное собрание. В это же время во Франции появилась и первая женская политическая организация с гордым названием «Общество женщин — революционных республиканок». Кончилось все это, впрочем, плачевно: в 1793 году Конвент запретил деятельность общества за его вредоносность, а для острастки отправил Олимпию де Гуж на гильотину. Та не унималась даже перед казнью и чуть ли не из-под ножа заявила: «Если женщина достойна взойти на эшафот, то она достойна войти и в парламент». Эти пламенные слова, однако, никого не тронули и даже ухудшили положение революционных гражданок. Уже через два года им законодательно запретили появляться в общественных местах, а чуть позже вышел указ Наполеона, в котором черным по белому было записано, что женщина, мол, не может иметь гражданских прав и должна находиться под опекой мужа. Какой уж тут феминизм!
В других странах поначалу все шло тоже не сказать чтобы гладко. В Великобритании, например, в середине XIX века женщины удумали бороться за избирательные права. Суфражистки (это слово произошло от английского suffrage — «право голоса») не смогли одним махом изменить существующую структуру общества и доигрались до арестов и тюремных заключений. Массовые же голодовки, объявленные в ответ на эти репрессии, особого успеха не возымели.
Но прогрессивные представительницы женского пола не унимались, и к концу XIX века их усилия начали приносить определенные плоды. Некоторые страны даровали им пресловутое избирательное право, причем первыми это сделали не родоначальники женских движений, такие страны, как Франция, Великобритания и США, а вполне себе тихие Новая Зеландия, Австралия, Финляндия и Норвегия. Но лиха беда начало — дальше все пошло по нарастающей. Масла в огонь подлили и основоположники марксизма-ленинизма — ну а куда без них? Так, на беду всем последующим поколениям мужчин Фридрих Энгельс выкроил минутку в своем плотном рабочем графике и написал труд под названием «Об истоках угнетения женщин». В нем он провел прямую аналогию между отношениями мужчин и женщин с противостоянием буржуев и пролетариев. Грех было не воспользоваться таким подарком и не поднять его на знамя радикального феминизма, представительницы которого вообще уверены, что вся существующая система социальных отношений — это не что иное, как форма угнетения женщин мужчинами.
Новые суфражистки
В начале XX века, в период почти беспрестанных войн и революций, так называемая первая волна женских движений практически сошла на нет. Просто не до того было. Даже непримиримые британские суфражистки во главе со своим знаменитым лидером Эммелиной Панкхерст бросили привычные акции протеста, митинги, приковывания себя к оградам правительственных зданий и отправились на заводы занимать места мужчин, ушедших на фронт. Этот перерыв, а вернее, готовность женских движений забыть на время о своих требованиях, как ни странно, привлек на их сторону симпатии общественного мнения. В результате женщин, например, стали принимать на работу в тех отраслях, куда раньше вход им был заказан, но все же равноправием пока и не пахло, даже на элементарном уровне разницы в заработной плате.
Но уже на подходе была вторая волна движений за женские права, наиболее полно развернувшаяся к 60-м годам XX века. В это время, собственно, и появился феминизм в том виде, в котором мы знаем его сегодня. Теперь женщины, имея базу почти двух веков проб и ошибок, не собирались довольствоваться малым, и вопросы равноправия были далеко не единственными на повестке дня. Всплыли на поверхность и такие замалчиваемые ранее темы, как сексуальное насилие, право на аборты. И вообще речь шла не о том, чтобы законодательно закрепить права женщин, а о фактическом исполнении этих положений, то есть пустых обещаний было уже мало.
Многим этот успех вскружил голову, и жен-ские движения начали почковаться просто на глазах, принимая порой абсурдные формы. Скажем, некоторые представительницы радикального феминизма считают необходимым полное размежевание мужчин и женщин в общественной и культурной жизни. Так и видятся эдакие резервации, где общение между полами сводится только к размножению в строго указанные дни и часы, да и это при современном-то уровне технологий — вовсе необязательно. Совсем уж экстремальные группы феминисток открыто говорят, что на свете жилось бы намного лучше, если бы было поменьше мужчин, к чему, мол, и надо стремиться. Третьи отказываются почти ото всего, что было создано «патриархальной культурой». В Лондоне, например, феминистки как-то призывали бойкотировать походы на многие спектакли, в частности на «Ромео и Джульетту», поскольку, по их мнению, эти произведения чересчур гетеросексуальны. Смешно? Нет, смешно будет сейчас: при всем вышесказанном есть такое чудо, как мужчины-феминисты, хотя, чего добиваются они, совсем уж непонятно.
Конечно же, не все так абсурдно, и большинство женских движений занимают намного более прагматичные, взвешенные позиции. Здесь была описана только одна из форм современного феминизма — радикальный. Но есть в феминизме и так называемая третья волна, хотя многие ее и не признают. По мнению этой группы, пора бы уже, собственно, успокоиться: война за свои права выиграна, отношение к женщинам в обществе выправилось. Никто ведь не ставит сегодня под вопрос право женщины владеть собственностью или самостоятельно выбирать супруга, что было реальностью еще каких-нибудь 100 лет назад. Некоторые еретики, диссиденты из стана женских движений даже утверждают, что феминизм сегодня исчерпал себя и паразитирует на пропаганде предрассудков, направленных против мужчин.
Наиболее популярное и старейшее направление феминизма — либеральный. Это течение абсолютно не склонно к экстремизму и революционности и предполагает, что индивидуальные женские способности, ценности, права необходимо развивать реформистским, эволюционным путем. Главное здесь — достижение равенства в повседневном социальном взаимодействии, предотвращение дискриминации. Такая умеренная позиция позволила либеральному феминизму наиболее успешно встроиться в современную политическую и общественную жизнь. Сторонницы этого направления, отказавшись от радикальных утопий вроде создания мира без мужчин или раздельного проживания, сейчас работают в местных органах власти, парламентах, правительствах многих стран, ведь именно таким путем можно разработать и воплотить в жизнь законные, а главное, реалистичные стратегии по достижению равенства полов.
А что у нас?
На наших же родных просторах, что в общем-то для нас не редкость, все пошло своим, как это нынче модно говорить, суверенным путем. Отечественным гражданкам, по большому счету, похвастать нечем. Нет, были, конечно, отдельные эпизоды борьбы за право на образование, были женщины-революционерки, но на уровне всего общества это никак не аукнулось. О чем говорить, если одним из основных событий в истории российского женского движения до сих пор считают Всероссийский съезд женщин, который собрался аж в 1908 году. Затем, как известно, надолго наступило полное равноправие — укладывать шпалы могли все, но такое ощущение, что к 90-м годам оно изрядно поднадоело. И тогда произошел некоторый раскол: абсолютное меньшинство заняло воин-ствующие позиции радикального феминизма, что оказалось совершенно бесперспективным и безрезультатным, большинство же просто-напросто плюнуло на всякие там женские движения, права и прочее. И сейчас вряд ли друг друга поймут россиянка и, скажем, немка, если разговор у них зайдет о правах женщин не на бытовом, а на общественном, общекультурном уровне. Ну, конечно, всем понятно, если обижает муж, если с детьми какие-то нелады — это общая больная тема. Но вот как объяснить заезжей гражданке такие тонкости, как, например, почему у нас каждый день, даже перед походом в магазин, одеваются и красятся будто на прием к английской королеве и при этом не считают себя ущемленными, не думают, что стремление нравиться мужчине та еще дискриминация? И как объяснить нашей женщине, что если мужчина чуть внимательнее окинул тебя взглядом, то это оскорбление сексуального характера и нужно немедленно бежать жаловаться в суд? Может, время все «вылечит».