Наталия ВОЙКОВА
В XVI веке женщина считалась существом неразумным и рта раскрыть
не могла при муже. В XIX она робко попыталась заявить о себе. В XXI
получила права, пересела с заднего сидения автомобиля за руль и
катит на собственных колесах к новой, когда-то фантастической, а сейчас исторически необходимой, модели семьи.
Семья — институт эволюционирующий. Тысячелетиями существовали лишь две ее формы:
патриархат и матриархат. Сейчас специалисты
говорят о третьей — биархате.
Некоторые эксперты предполагают, что со
временем семья и вовсе может исчезнуть как
институт. Или выльется в новую форму. В любом
случае традиционная патриархальная модель, в
которой мужчина считается основным добытчиком, а женщина — хранительницей очага, сегодня все чаще и чаще дает сбои.
«Дети — работа — кухня»
С момента, когда Аристотель впервые дал
определение патриархальной модели семьи,
оно не менялось тысячелетия. С прилежностью
учеников постулаты Аристотеля повторяли великие мужи разных эпох: Руссо, Ницше, Толстой…
Все это время семья рассматривалась только по принципу оппозиции «господство — подчинение».
«Ключевое слово в определении патриархата — "господство": авторитарность, власть
мужа, подчиненное положение женщины — и
никак иначе, — объясняет эксперт ЮНЕСКО по
гендерным вопросам Андрей Синельников. —
И подобное положение женщины не менялось
веками. Лишь в XVII веке некоторые общественные деятели предприняли первые робкие
попытки поколебать концепцию патриархата.
Но высказывания о равноправии были одиночны и туманны, вроде "раз уж Бог наделил женщин, как и мужчин, разумом и душой, то почему им возбраняется пользоваться ею?" Они
больше опирались не на практику, а на идеалы
и мечты».
Всерьез в наступление на патриархальные
ценности ученые перешли только в XIX веке.
Именно тогда историк Иоганн Бахофен доказал,
что все-таки матриархат, а не патриархат был
первоначальной формой организации семейнородственных отношений. С ним согласился
ряд видных общественных деятелей, включая
Энгельса. А муж Софьи Ковалевской — профессор Петербургского университета Максим
Ковалевский вывел теорию о существовании
матриархата в Древней Руси. Правда, господствующего положения женщины над мужчиной Ковалевский не признавал, но считал, что
женщина имеет право обладать определенной
независимостью. Например, самостоятельно
выбрать себе мужа или защитить свою личность
и имущество.
Для России, живущей по домострою, это уже
было сродни революции. Ведь женщина на Руси
на протяжении долгих веков считалась беспомощным объектом попечения и воспитания как
существо неразумное.
«Если говорить о России, к началу XX века
страна впала в состояние патриархального
транса. Семейные отношения регулировались четырьмя отдельными видами права:
гражданским, уголовным, церковным и административным. В документах, дополняющих
и дублирующих друг друга, можно было проследить огромный гендерный перекос, — приводит пример Андрей Синельников. — Смысл
один: муж обязан доставлять жене пропитание
и содержание. Жена обязана повиноваться мужу как главе семьи, пребывать к нему в
почтении и послушании, угождать и быть привязанной к хозяйству. К тому моменту модель
семьи во всем цивилизованном мире уже
начала меняться».
Первой переосмыслила отношение к статусу женщины в браке русская интеллигенция
времен Чернышевского. Роман «Что делать?»
стал манифестом женской эмансипации. Сотни
молодых «новых людей» бросились фиктивно
жениться на девушках, чтобы освободить их
из-под ига патриархальных семейных отношений. Спустя полвека большевики, пришедшие
к власти, своим Декретом о браке и разводе
освободили женщину.
«Это было неплохое начало развития либеральной семейной модели, — продолжает
Синельников, — но она приняла маразматические формы. Спустя год после революции
женщин объявили государственной собственностью, ввели "бюро свободной любви", коммуны по расписанию, начали эксплуатировать
шаблон "освобожденная женщина" — так
новая власть по-новому наблюдала за частной
жизнью. Вообще, если говорить о социалистическом периоде, семья как "ячейка общества",
по сути, осталась в рамках прежних "традиционных ценностей". Взять ту же культуру…
Главными героями произведений советского
искусства были мужчины. Непременно летчики,
адмиралы, бригадиры. Роль женщины сводилась к роли "стряпухи" или матери. Основной ее
функцией стали работа и деторождение — ведь
любой патриархальной тоталитарной власти
нужны солдаты. А женщина являлась орудием
их воспроизводства».
Словом, немецкая формула времен Третьего
рейха «kinder — kirche — kueche» («дети — церковь — кухня») вылилась в советскую «дети —
работа — кухня». По сути она мало чем отличалась от дореволюционного домостроя на современный манер.
«Мать у них была — Новосельцев»
«Бархатной революцией» патриархального сознания стал предперестроечный фильм
Эльдара Рязанова «Служебный роман». Образ
«начальницы-мымры» рисовал типичную женщину — жертву эмансипации. С одной стороны,
давались рецепты по преодолению «зла», мешающего реализации «истинного предназначения
женщины» — воспитывать детей, нравиться
мужу (то самое крылатое: «Вы же женщина,
потерпите»). С другой — появился неожиданный
для советского мужчины образ — брошенного
женой мужа с детьми…
Муж на кухне, муж в декрете — в современной семье подобная ситуация перестала быть
чем-то «из ряда вон». С января 2007 года в России и вовсе отец может уйти в декретный отпуск
по уходу за ребенком и получать, пусть небольшое, но пособие от государства.
У менеджера Юлии Изотовой железный
характер, стабильный доход (более 100 тыс.
руб в месяц), любимая работа и муж. Правда,
ее Валерий получает чуть больше 25 тысяч. Не
потому что ленив или неуспешен. Ему нравится
его работа. Просто так сложилось, что талантливый специалист по продажам зарабатывает
в четыре раза больше социального работника.
Год назад на семейном совете они обсуждали вопрос планирования семьи. Ей, решили,
что пора рожать. Проблему, кто будет сидеть с
ребенком в данной ситуации, обсудили быстро
и единогласно. Юлия рожает и уже через месяц
снова выходит на работу. Валера берет декретный отпуск. Ведь семье, где уже трое, потребуется больше денег.
Депутат Госдумы Александр Коган полагает,
что такая тактика правильна, но особого распространения в России не получит: «У мужчин
должна быть возможность оставаться дома
и ухаживать за ребенком, если на семейном
совете принято решение, что по финансовым
соображениям такая ситуация будет более
выгодной для семьи. Ведь сейчас есть очень
успешные в бизнесе женщины, которые не мыслят своей жизни без карьеры. У их мужей может
возникнуть идея о том, чтобы проводить больше
времени с ребенком. Но я не думаю, что количество отцов, которые уйдут в декретный отпуск,
существенно возрастет».
Марина Писклакова, президент московского кризисного центра «АННА», ситуацию Юлии
и Валерия тоже считает правильной, но нетипичной для современной российской семьи:
«Мужчины по природе своей более консервативны и семью часто видят в более консервативном фокусе. У многих женщин тоже прочно
сидит этот патриархальный подход, некий молчаливый семейный кодекс. Если взять, например, статистические данные телефона доверия
нашего центра, мы увидим, что у большинства
обращающихся за помощью женщин — высшее
образование и высокий уровень достатка. Но в
основном это женщины с очень традиционными представлениями о семье, которые верят в
"женское предназначение" и страдают от чувства вины, из-за того что зарабатывают больше
мужа… Да-да, зарабатывающие больше мужа
женщины часто встречаются в практике кризисных центров — бывают случаи, когда муж
распоряжается всеми деньгами, выделяя жене
мизерную сумму на продукты, забирая зарплату. При этом женщины испытывают чувство
вины, поскольку это "неправильно" для жены —
получать больше мужа. Возникает чувство
жалости к мужу, так как он "не реализовал" себя
как добытчик, и терзают мысли о том, что доход
семьи должен принадлежать мужу, поскольку
он — глава семьи. А это изначально неправильно. Ведь патриархально настроенный супруг,
позволивший себе забрать зарплату жены, найдет новые и новые поводы терроризировать ее:
ревностью к сотрудникам-мужчинам, подозрениями к партнерам по бизнесу, контролем ее
свободного времени».
«Гендерный проект» — перестройка
Возможность зарабатывать у женщины
появилась в конце 80-х, когда НИИ распались, заводы остановились и люди растерянно
наблюдали с обочины за незнакомой и пугающей действительностью…
«Тогда многие уезжали из страны, — вспоминает Андрей Синельников. — Я в те времена работал в Штатах, много общался с нашими
эмигрантами. Именно в то время наблюдалась
такая тенденция: муж — инженер, скажем,
бывший начальник развалившегося бюро уже
несуществующего НИИ. Переехав, он начинал
искать работу по профилю, с соответствующей
зарплатой и статусом. Долго искал. За это время жена что-то находила. Не по специальности
и за меньшие деньги, но работала. Со временем
она открывала свой маленький бизнес. Бизнес
разрастался, а муж все искал… Очень много
браков распадалось из-за этого в эмиграции.
Да и в развалившемся СССР. Потому что женщины, более гибкие по природе, охотно брались за
любую работу. Мужчине же труднее было приспосабливаться к новым экономическим условиям. В его голове прочно засела патриархальная модель начальника и добытчика. Но новые
условия диктуют новые модели».
В эпоху перестройки у женщины появилась не
только возможность больше зарабатывать, но
и примерить на себя новые роли. С одной стороны, модель семьи все еще оставалась традиционной. Горбачев с экрана не раз говорил о том,
что «женщина должна оставаться женщиной».
Но за его спиной всегда стояла Раиса Максимовна, в новом, доселе непривычном русской
женщине статусе первой леди, со своими общественными делами и важными встречами.
Это давнишнее чувство нереализованности
у женщин вдруг прорвало. Женщины, пришедшие к власти, и бизнес-леди служили примером
самодостаточности для других женщин. После
рухнувшего железного занавеса страну наводнили феминистские веяния с Запада и иностранные сериалы, в которых главные героини
содержали модные салоны, успешно вели бизнес и издавали собственные журналы.
И вот уже Даша Жукова, вместо того чтобы
быть просто хозяйкой при муже — губернаторе Чукотки, поддерживает благотворительные
программы, владеет брэндом, выпускающим
одежду, открывает центр современной культуры. Валентина Матвиенко — и вовсе губернатор, а управляющую ИФД «Капитал» Ольгу
Плаксину не смущает, что супруг зарабатывает
поменьше.
В банковских документах появилось понятие
партнерского соглашения, на парковке сосуществуют автомобили обоих супругов, брачные
контракты позволяют сохранить
независимость. Вступать в брак и
рожать после тридцати — теперь
привычное явление. «Современный человек в 30 лет еще достаточно инфантилен, — объясняет
семейный психолог Марк Абельманов. — Поэтому возраст вступления в брак увеличился в последние
десятилетия лет на десять. Если
раньше замужество в 17 считалось нормой, сейчас в этом возрасте выскочить замуж — верх
легкомыслия. Сначала следует
получить образование, наметить
себе карьеру, и уже ближе к 30
задуматься о семье. Да и биологический ритм современного человека несравним с ритмом человека архаического. Сегодня средний
возраст впервые рожающей женщины перевалил далеко за 25 лет.
А когда-то предельным возрастом для родов
был возраст 16 лет. Но тогда и средняя продолжительность жизни составляла около 26 лет».
Конечно, регионы не так подвержены ветру
перемен, как большие города. К тому же патриархальная модель продолжает лоббироваться и
на законодательном, и на частном уровне. Женщине по-прежнему сложнее пробиться вверх
по карьерной лестнице, жестко не доказав, что
она сможет.
Государство продолжает вмешиваться в
естественные процессы семьи. Достаточно
вспомнить недавний законопроект о денежном поощрении рождения второго ребенка
и шумиху вокруг демографического кризиса.
Кстати, в СССР, когда в 80-е резко увеличили
отпуск для рожениц до трех лет, рождаемость
тут же подскочила, а потом столь же резко упала. Поскольку ментально больше одного-двух
детей традиционно иметь не хотели…
Однако современная семья уже трансформировалась. И сейчас специалисты внимательно
следят за происходящими метаморфозами, дискутируя о том, какую новую форму она примет в
скором времени…
La famille-club
«Институт семьи находится в состоянии глубокого кризиса, — делится ведущий научный
сотрудник Института макроэкономических
исследований Владислав Голецкий. — Слово
"семья" превратилось в клише, которое активно эксплуатируют в своих предвыборных и
идеологических платформах политики. Примерно с 2002 года основной водораздел между
партиями проходит по знаковым линиям вроде
"за — против абортов", "за — против гомосексуальных браков" и т. п. Специалисты выясняют, переживает ли институт семьи временный
кризис, который будет преодолен в ближайшее время с наступлением новой эпохи, или же он с
неизбежностью приведет к постепенному отмиранию этого института. Я считаю, пока человечество будет воспроизводиться биологическим
путем, семья в той или иной форме продолжит
существовать. Вероятно, со временем оно
перейдет от биологического воспроизводства к
какому-либо иному. В конце концов, исследования по клонированию ведутся и будут вестись.
Но это дело не нашего века».
Мир давно идет к модели эгалитарной семьи,
когда оба супруга живут на партнерских основах. Это одна из самых распространенных точек
зрения специалистов.
«Известный европейский демосоциолог Луис
Руссель еще в первой половине XX века сконструировал идеальную форму семьи — la familleclub,
которая базируется на непринужденной
мягкой солидарности между мужем и женой, —
рассказывает профессор факультета социологии СПбГУ Сергей Голод. — Термин буквально
не переводится на русский. Смысл его вот в чем.
В подобном союзе не претендуют на великую
любовь. Супруги главным образом ищут доброго согласия, баланса страдания и удовольствия,
решения принимаются в результате предварительных переговоров. Речь идет об общности на
основе своего рода контракта. И сейчас современная семья меняется как раз в сторону контракта, становится более гибкой…»
У ученых сегодня абсолютно доминирует
экономическая теория кризиса семьи. Экономика диктует людям логику
поведения, которая требует
высокой мобильности. А в этой
теории нет места традиционноконсервативной семейной
модели.
Сознание современного
человека все еще держит в
себе вековую память о том,
что традиционный брак — это
некий патриархальный уклад.
Мужчине все еще сложно привыкнуть к отсутствию горячего
ужина, если женщина задерживается на работе. У женщины,
если она работает с мужчиной
на равных, появился повод
ему этот ужин не готовить, но
все еще генетически заложена
роль «хранительницы очага».
Заказ пищи на дом, домработница и няня стали посредниками в сохранении семейных ценностей при переходе института
семьи к новой форме.
Издержками такого перехода можно назвать
и одиночество. Сегодня, когда женщина стала
самодостаточной единицей, получила достаточную зарплату, имеет друзей, хобби, может
родить ребенка без мужа, она часто задает
себе вопрос «а нужен ли муж вообще?». Как ни
странно, сама форма брака женщине сегодня
нужна меньше, чем мужчине. Поскольку мужчины одиночество переносят гораздо болезненнее.
«Женщина по натуре своей более эмоциональна и может выплеснуть эмоции подругам,
друзьям, — объясняет психолог-консультант
Ольга Сердобова. — Она больше может себя
занять чисто физически: начать вышивать,
заняться флористикой, пойти на
йогу. Женщина по натуре не охотник, а собиратель, она легко может,
взяв в руки спицы, себя успокоить.
Для мужчины гораздо труднее в
каменных джунглях найти себе
развлечение и энергетический
выход. Поэтому для него забота о
женщине является оправданием
собственного существования».
Мы живем в интересное время,
когда вместе с внешним миром
меняются наши личные ценности. Тысячелетиями существовали
лишь две формы семьи — патриархат и матриархат. Сейчас уже
говорят о третьей — биархате. На
сегодняшний день широко распространена концепция биархата как
отсутствие доминирования одного
из партнеров по браку.
Если следовать этой концепции,
считает большинство экспертов,
западная эгалитарная модель
будет продолжать утверждаться.
Пока это только вопрос времени.
Новые модели семьи еще не
сформировались. Они в процессе.
А чем закончится этот процесс —
покажет время.